Мужчина не сводил взгляда с ее волос. Широко раскрыв глаза, он пробормотал что-то себе под нос на неизвестном языке.

– Что-то не так? – спросила Лили.

– Ваши волосы. Они рыжие.

– Вовсе не рыжие, а светлые. Это солнце подсвечивает их рыжим… – Она нахмурилась. – С чего это я говорю с вами на подобные темы? Я даже не знаю вашего имени.

– Но и свое вы тоже не назвали, – рассудительно заметил он.

Он прав. Но ей по какой-то причине вовсе не хотелось этого делать.

Лили потянулась к шляпке, но тут же поморщилась от боли.

Незнакомец немедленно прижал ее к земле.

– Лежите! Вы покалечились! Не двигайтесь! Я позову своих людей и…

– Но мне не нужна помощь. Пожалуйста!

– Вам следовало взять с собой конюха, – неодобрительно заметил он. – Красивым женщинам не стоит бродить по лесу в одиночку.

Она вспыхнула. Он считает ее красивой!

Странно, но эта мысль обрадовала ее куда больше, чем следовало бы. Возможно, потому что и она считала его красивым.

– В моей стране вы не поехали бы в лес без защиты.

– Но конюх вряд ли уберег бы мою лошадь от испуга!

– Нет, но не дал бы чужаку приблизиться к вам.

Она невольно улыбнулась, услышав в его словах иронию.

– Чужаку вроде вас?

Брови незнакомца поползли вверх.

– А! Вы считаете меня… как это… слишком дерзким?

– Да.

– Но вы покалечены…

– Вовсе нет.

– Вас сбросила лошадь, вы упали на землю с высоты, и это я называю «покалечились». – Его брови сошлись на переносице. – Я неверно употребил слово «покалечились»?

– Нет, но…

– Тогда не спорьте. Вы покалечились, и я помогу вам.

Не спорить?! Боже, как он самоуверен!

Лили села ровнее, хотя при этом оказалась еще ближе к этому огромному куску скалы в человеческом обличье.

– Полагаю, у вас есть имя?

– Я Петр Романович из Оксенберга. Это маленькая страна рядом с Пруссией.

Название страны показалось ей знакомым.

– Несколько дней назад в «Морнинг пост» упоминали об Оксенберге.

– Мой кузен Никки сейчас в Лондоне. Возможно, газеты писали о нем. – Петр провел рукой по бородке. Золотистый свет, пробивавшийся сквозь листву, играл на его черных волосах. – Можете сесть. Но не вставайте, пока мы не убедимся, что у вас ничего не сломано.

– Ничего, – отрезала она. – Мне лишь стыдно, что я упала с лошади.

В его темно-зеленых глазах заиграли веселые искорки.

– Может, вы заснули в седле?

Лили сдержала порыв вернуть улыбку.

– Не заснула. Дорогу перебежала лиса. Она и испугала лошадь, которая встала на дыбы, а потом сбросила меня и удрала.

Молодой человек, хмурясь, оглядел ее сапожки.

– Неудивительно, что вы упали. Эти сапожки не годятся для верховой езды.

– Эти? Прекрасные сапожки!

– Но не для седла. Вам нужно что-то вроде этого. – Он показал на свои сапоги, с более толстым и высоким каблуком.

– Никогда таких не видела.

– Потому что вы, англичане, не умеете ездить верхом, особенно в таких сапогах, как ваши. Сидите в седле неуклюже, как мешок с зерном, и…

– Я не англичанка, а шотландка, – перебила она. – Неужели не поняли по моему выговору?

– Англичанка или шотландка? – Он пожал плечами. – Существует какая-то разница?

– Конечно! И большая! Я…

Он воздел руки к небу.

– Не знаю, почему вы возражаете против любого сказанного мной слова. Потому что женщина? Или потому что шотландка?

Лили нахмурилась.

– Возможно, отчасти и то и другое. Шотландки терпеть не могут, когда ими командуют, а как женщина… представить не могу, что вы знаете о моем состоянии больше, чем я сама.

Петр широко улыбнулся и встал.

– Вполне справедливо. Если вы так энергично со мной спорите, вам не может быть так уж плохо. Давайте посмотрим, сможете ли вы встать, – кивнул он, протягивая руку.

Она дала ему свою. Спаситель осторожно поднял Лили. Из ее косы выбилась длинная прядь и упала на плечо.

Лили хотела заправить ее обратно, но не успела – Петр завладел ею прежде, чем она успела что-то сделать. Он медленно пропустил ее волосы между пальцами. Их взгляды встретились.

– Ваши волосы подобны восходу.

А его глаза походили на зеленый лесной мох, растущий между самыми высокими деревьями.

Он заложил длинный локон ей за ухо. Его длинные пальцы задели ее щеку. Сердце Лили заколотилось так, словно она только что пробежала целый лестничный пролет.

Чувствуя, как горят щеки, она заново уложила волосы и скрепила их шпильками, хотя руки налились странной тяжестью.

– Вы не должны касаться моих волос.

– Это не разрешается?

– Да.

– Наверное, так и должно быть, – вздохнул он с сожалением.

Она не знала, что ответить. Господи боже, что на нее нашло?

– Пойдемте. Я провожу вас домой.

Она отряхнула юбку от приставших листьев, шагнула вперед, но тут же охнула и поджала ногу. Молодой человек едва успел подхватить ее под локоть.

– Ваша щиколотка?

– Кажется, да. – Она осторожно ступила на ногу и поморщилась. – Нет, ничего не сломано. Скорее всего небольшое растяжение, потому что я вполне могу ею шевелить.

– Я понесу вас.

Что?!

– О нет, нет, я уверена, что ходьба облегчит мое состояние…

Но он уже наклонился, закинул ее руку себе за шею и подхватил девушку легко, как травинку.

– Мистер Рома… Роми… о, как бы там вас ни звали, пожалуйста, не…

Он повернулся и зашагал по тропинке.

– Отпустите меня.

– Нет.

Петр продолжал идти. Его длинные ноги уверенно ступали по твердой земле.

У Лили не было иного выхода, кроме как крепко обнимать его. Обоняние будоражил восхитительно пряный аромат одеколона, щекотавший ноздри, отчего ужасно хотелось зарыться лицом ему в плечо.

– Но это смешно! Не можете же вы просто взять и унести меня!

– Приходится. – В его голосе не было досады, наоборот, он говорил с ней, как взрослый говорит с маленьким неразумным ребенком. – Мне пришлось вас нести, и вам остается только с этим смириться.