котел. Останавливается перед рисунком. Повар не спрашивает, в чем дело: все и так понятно.

Он жестом подзывает к себе Марко и близнецов Дрешке.

Те сидят как ни в чем не бывало.

– Ладно, – говорит повар, ставя на землю котел. – Это ваших рук дело? – спрашивает он, указывая на рисунок.

– А что такое? – скалится в усмешке Марко.

– Быть дураком допустимо, – говорит повар, – прикидываться дураком – нет.

– Надо же, повар, да еще философ! – восклицает Марко. – Но платят тебе только за готовку, правда? Кстати, не пора ли тебе готовить нам завтрак?

У нас за спиной кто-то откашливается. Разумеется, это Йорг. Он стоит в дверях, сонно почесывая живот. На макушке торчит вихор. Заметив человечка, Йорг начинает его разглядывать. Человечек на него не смотрит: у него нет глаз.

Дальше события могли бы развиваться по-всякому, и я начинаю представлять разные варианты.

Например, что Йорг сгорая от стыда понуро уходит в хижину. У меня лопается терпение, и я обсуждаю с другими поведение Марко, потому что в справочниках советуют заручиться поддержкой. Мы вместе требуем от Марко объяснений. Настаиваем, чтобы он извинился перед Йоргом.

– Это же просто шутка, – говорит он и не извиняется.

– Грош цена таким шуткам, от которых кому-то одному никогда не смешно, – произношу я давно заготовленную на такой случай фразу.

Остаток смены никто не желает иметь дела с Марко и его дружками.

Мы заботимся о Йорге. Повар его утешает, другие беседуют с ним, задают ему вопросы, знакомятся с ним поближе. Вечером Йорг поражает всех виртуозной игрой на гитаре. (Мы с Бенишей танцуем.)

Или Йорг затаптывает рисунок, как накануне Марко, только не ради забавы, а от злости. Выйдя из себя, швыряет Марко в лицо кубик Рубика. Марко попадает в больницу, и история заканчивается тем, что Йорг вынужден признать, что насилие – это не выход?

Хм-м.

Так же маловероятно, что Йорг сам поговорит с Марко и близнецами Дрешке, они сразу поймут, какие страдания причиняют Йоргу, и призна́ют свою вину. Потом выскажутся и другие, которые тоже делали Йорга нетаковым. А в самом конце – и те (я), кто всегда наблюдал со стороны, ничего не предпринимая. Все извинятся перед Йоргом. Они с Марко подружатся и отправятся с отцами в поход вдоль Рейна.

В действительности Йорг просто стоит.

Только не плачь, пожалуйста.

Марко и близнецы Дрешке гордо удаляются: их миссия выполнена – Йорг увидел то, что должен был увидеть.

– Это ты, – говорит один из двух мальчишек из параллельного класса.

– Ну да, – отвечает Йорг.

Двое «параллельных» переглядываются – типа «ну и тормоз» – и отходят, смеясь.

Остаются: утро после дождя (ясное), птицы (выспавшиеся), лес (бесполезный) и я (растерянный).

А еще повар. Тяжело дыша, он спрашивает голосом доброго великана:

– Ты в норме?

– Ну да, а что, – говорит Йорг.

А потом происходит это самое «а потом»: Йорг ногтем пририсовывает к человечку черточку. Потом еще одну и еще. Рисовать так довольно трудно, но сообразительный повар подает Йоргу нож и вилку.

Теперь получается легче и точнее: Йорг одевает человечка в рубашку и штаны, рисует воротник, карманы, пуговицы. У человечка появляются десять пальцев и нормальная шея. Лицо Йорг оставляет на потом. Рисует на ногах кроссовки – даже шнурки завязаны. Йорг штрихует, Йорг стирает, Йорг делает то, что умеет лучше всего: Йорг рисует. Йорг рисует Йорга поверх йоргочеловечка. Он снова полностью погружен в себя и в работу. Теперь на очереди голова, глаза, нос, рот. Волосы вскоре выглядят точно как у него. Даже торчащий вихор он не забыл.

Повар перевернул огромный котел, сел на него и наблюдает.

Уши Йорг приберегает напоследок. А может, и нет.

Вытерев вилку и нож о штаны, Йорг возвращает их повару. Уши он не исправляет. Оставляет их оттопыренными – примитивными и плоскими, не сочетающимися со всем остальным. Детскими по сравнению с тем, что нарисовал Йорг.

Йорг строго разглядывает Йорга.

Начинают стрекотать сверчки, будто до этого они, замерев, наблюдали за уроком рисования.

– Вы идите, – говорит Йорг, поворачивая к хижине, – а я вас догоню – только лапы помою.

– Не говори «лапы»! – в один голос восклицаем мы с поваром.

– Лапы, – повторяет Йорг.

XI. Веревочный парк

У нас в школе есть уроки циркового искусства. Звучит стремно, но на самом деле норм, потому что учительница нормальная. Знакомо, да? У хороших учителей, которые любят свой предмет, и уроки хорошие. Или хотя бы проходят быстро.

А если учителя ленивые, злые или больше заняты собой, чем нами и предметом, мы тоже начинаем лениться, плохо себя вести, строить в отместку всякие пакости и заниматься посторонними вещами. Вполне объяснимо.

Почему я об этом рассказываю? Потому что сегодня нас грозятся сводить в веревочный парк, а благодаря урокам циркового искусства я уже довольно неплохо умею залезать наверх и спускаться, обычно не покалечившись.

Не ожидал, небось?

Наша учительница циркового искусства фрау Трибеска – бывшая акробатка родом, кажется, из Болгарии, не только очень гибкая, но и очень правильная учительница.

Лучший друг фрау Трибески – такой же правильный кот, и нам всем разрешили придумать ему по кличке, потому что кошкам имена безразличны. Я зову его кот фрау Трибески. Фрау Трибеска тайком берет с собой кота на уроки циркового искусства, а когда учительница совершает что-то запретное и посвящает тебя в свой секрет, это очень сплачивает.

Когда фрау Трибеска с раскатистым «р» объявляет: «Сегодня мы карррабкаемся!», каждому ясно: «Сегодня мы карррабкаемся!»

Кот карабкается вместе с нами, и это служит дополнительной мотивацией. Он вообще участвует во всем, кроме жонглирования. Жонглировать ниже его достоинства. А еще он терпеть не может, когда его гладят. Уважаю.

Фрау Трибеска интересуется нами и вне уроков. Что нас заботит, чего мы хотим – именно нас и мы, а не что заботит наших родителей и чего хотят они. Хотя обычно она и сама замечает, если с нами что-то не так. Она не занимается всякой ерундой вроде пустых обсуждений, от которых мы легко можем увильнуть, ничего не теряя. Не ходит вокруг да около, а говорит прямо: «Йорг, зайди после урока ко мне в кабинет – надо поговорить». Дело решенное – сказать «не» («нет» по-болгарски) не получится.

Да, опять Йорг. С ним фрау Трибеска много беседовала. Не только из-за Марко, но прежде всего потому, что акробат из Йорга никудышный. Хотя нет, и не из-за этого тоже. Мало у кого есть цирковые способности. Разница