Кажется, он не видел, что произошло на самом деле. Боясь,что вот-вот где-нибудь поблизости завоет милицейская сирена, Софья метнулась кподъезду и, засунув голову внутрь, закричала охранникам:

— Чего стоите? У вас тут попытка самосожжения!

Потом выскочила обратно на улицу и увидела, что похожая наголовешку Лидия уже рыдает у Суданского на груди. Софью это почему-то страшновозмутило. Она подскочила к ним и закричала:

— А пусть она покажет, что у нее в правом кармане!

На улице появились охранники и завертели головами. Суданскийтоже повернул голову в сторону Софьи и тут же изумленно воскликнул:

— Это вы?!

— В кармане! — взъярилась Софья, не отвечая навопрос. — Пусть скажет, что у нее лежит в правом кармане!

— Би… Билеты, — икнула Лидия и проглотила очереднуюпорцию слез. — Билеты в «Современник».

Софья не поверила и нагло полезла к ней в карман. Тамдействительно ничего не было, кроме пары театральных билетов и скомканногоносового платка, который одуряюще пахнул духами.

Тут она отчетливо поняла, что пришло время ретироваться.Воспользовавшись нашествием охранников и тем, что Суданский вынужден былобъясняться с ними, она попятилась и скрылась за колонной. После чегоразвернулась спиной к врагу и дала деру. Нет, она не собиралась оставлятьклиента без присмотра. Но теперь, когда он все-таки увидел ее лицо и одежду,пешее наблюдение исключалось.

Когда она на своем «Фольксвагене» подрулила к меступроисшествия, Суданский и Лидия все еще были там. Софья опасалась, что ониуспеют улизнуть на машине Лидии, но, вероятно, им было о чем поговорить. Онизабрались в салон, но никуда не поехали, а что-то бурно обсуждали, повернувшисьлицом друг к другу.

«Кажется, я слегка переборщила», — подумала Софья,нервно вздрагивая. Трюк с поджиганием здорово выбил ее из колеи. Тут онавспомнила, что в еженедельнике Дымова после фамилии Суданского в скобочках былоприписано: «Лидия». Эта приписка отлично укладывалась в версию, которуюсочинила Софья. Защищать Суданского наверняка нужно именно от нее.

«Лидия совершенно точно преследует его и навязывает своичувства. Вот, хотела затащить в „Современник“. Конечно, ни в какой театр они вближайшие дни не поедут», — подумала Софья, испытывая странноеудовольствие от того, что расстроила планы Лидии.

Вечер закончился тем, что Суданский отвез свою подгоревшуюзнакомую в Строгино, после чего вернулся за своей машиной, отправился домой идо двадцати трех ноль-ноль (когда Софья покинула свой пост) на улице уже непоявлялся. Софья была горда тем, что так ловко справилась с поручением. Клиент осталсяжив-здоров, и до четверга можно было забыть о его существовании.

В среду утром Софью разбудил странный звонок. Это былатрель, перемежающаяся тревожным низким гудением. Она долго не могла понять, чтоконкретно издает эти жуткие звуки, пока не обратила внимания на то, что кошкаФедора соскочила с хозяйского портфеля и, ощетинившись, смотрит на него. «Даэто же мобильный Дымова!» — догадалась Софья и, поколебавшись пару секунд,извлекла его из портфеля.

— Алло! — сказала она официальным тоном. —Кто говорит?

— Ардалина Зимодаскина! — выпалила трубка. —Это вы — доверенное лицо Дымова, которое приходило ко мне вчера?

— Да, я приходило, — согласилась Софья, пытаясьразлепить глаза, которые все еще спали. — А что? Что-нибудь случилось?

— Да! То есть нет. То есть я хотела бы, чтобы выобнаружили способ, с помощью которого Кошеваров ворует мои идеи.

— А что вы сами думаете по этому поводу? —спросила Софья, не зная, как отказаться от столь почетного поручения.

— В мою студию просто так не проникнуть! Там стоитсигнализация. Кроме того, я частенько остаюсь в ней на ночь. Просто ума неприложу, как такое может быть! Я никому не показываю своих работ. Ни-ко-му!

— Хорошо, — пробормотала Софья. — Я попробуючто-нибудь выяснить. Позвоню вам позже.

— Я сама перезвоню вам! — отрезалаЗимодаскина. — По этому же номеру

Она отключилась, и Софья, тяжело вздохнув, подумала, чтонадо будет зарядить мобильный Дымова и переложить в собственную сумочку. Онасмутно представляла себе, как может что-нибудь выяснить о кражах Ардочкиныхработ. И вообще, кто ее тянул за язык обещать, что попробует? Еще не хватало ейзавязнуть во всех дымовских делах без надежды благополучно с ними справиться!

По дороге в родное рекламное агентство она размышляла о том,как лучше построить рабочий день. И уже представляла себе, как поднимется полестнице, войдет в кабинет…

Однако на подступах к офису творилось что-то невероятное. Утротуара стояло несколько милицейских машин, реанимация на колесах и огромнаятолпа зевак, среди которых Софья сразу же заметила Веню Акулова и ВасюКапитанова. Вася со всех ног бросился к ней.

— Послушай, Софья! — возбужденно крикнулон. — А что, если под картинкой написать вот так: Народ, смыкай рядывокруг колобовской еды!

— Господи, что здесь случилось? — не обращаявнимания на очередной шедевр креативного директора, обеспокоенно спросилаСофья. — Это у нас?!

— Да нет, в жилом подъезде, не боись! — отмахнулсячерствый Вася.

— Убийство, Софья Николаевна! — трагическим шепотомсообщил Веня Акулов. — Убили какого-то министерского служащего. Прямо надому. Вошли и ударили по горлу. Следов взлома нет.

— А ты откуда знаешь?

— Народ говорит… Самое странное знаете что? Дядька былв трусах и в майке, а на голове у него шляпа! Можете представить себе такуюкартину?

— Какая шляпа? — опешила Софья.

— Ну как какая? Обычная шляпа, фетровая. С полями.

— Ты видел, чтобы кто-нибудь накануне Нового года ходилпо улице в фетровой шляпе? — спросила Софья у Капитанова.

— Так он по улице и не ходил, — резонно возразилтот. — Он дома сидел, в исподнем. И в шляпе.

— А рядом с телом лежала папка с деловымибумагами, — продолжал сплетничать Веня. — Говорят, из нее не пропалони одной записочки. Да и важности эти документы особой не представляли. Потомучто убитый тип работал отнюдь не в Министерстве обороны.

— А в каком? — спросил Капитанов, жадноразглядывая снежно-белую медсестру, суетившуюся возле машины.

— Что-то связанное с транспортом.

— Ужасно, — пробормотала Софья и поежилась. —Все это как-то выбивает из колеи. И, главное, прямо рядом с нашим офисом.

— Да-да, меня это тоже здорово расстроило, —признался Капитанов, на лице которого не было ни тени расстройства. — Акак, по-твоему, Соня, будет звучать вот это: Без колобовской еды и ни туды, ини сюды!