не занимаюсь нашим семейным бизнесом. — Или потому, что я отказываюсь жить дома и смотреть как день за днем он разрушает себя всё больше и больше. Или продолжаю мириться со всеми его оскорблениями. Я не могу так больше жить.

— Семейный бизнес? Чем он занимается?

— У моего отца собственная адвокатская контора с безупречной репутацией, которой наша семья владеет уже в течение нескольких лет. Все всегда думали, что я стану юристом и присоединюсь к компании. Ну, ты знаешь, чтобы продолжить имя семьи и бизнеса, и прочие милые вещи.

— Понятно. И все это из-за денег? Твоё счастье ничего не значит?

— Разве не так все обычно происходит? Почему твои родители не хотят, чтобы ты стал художником? Разве они не должны лишь заботиться о том, что нравится тебе и делает тебя счастливым? — спрашиваю я, задавая ему тот же вопрос, который он задает мне.

Дрю делает глоток воды из стакана и раздражается.

— Потому что быть художником для моего отца означает — целый день сидеть на заднице и играть с красками. Однажды он мне сказал: «Ты не Пикассо. И чем раньше ты начнешь верить в это, тем лучше для тебя».

Не веря своим ушам, я качаю головой. Я не уверена, как мне следует ответить на его замечание. Это самая ужасная вещь, которую может сказать отец, неважно сколько ему лет. Родители — это те люди, которые должны давать нашим мечтам крылья и помогать нам взлететь. Помогать нам на нашем пути и, возможно, убедить нас придумать запасной план на случай, если все пойдет не так, как мы хотим. Но, к сожалению, наши отцы не относятся к такому типу. Если мы с Дрю и похожи, то только тем, что не ладим с нашими семьями. Наши мечты зависят только от нас самих. Это то, что я делаю, и что пытается сейчас сделать Дрю с помощью своих картин.

Я встаю.

— Вау, Дрю, это просто ужасно.

Он встаёт вместе со мной и передаёт почту, лежащую на журнальном столике.

— Да, согласен. Но я не могу позволить этому помешать мне. Что есть, то есть, и, возможно, ничто и никогда не сможет изменить его мнение обо мне. Жизнь… в жизни по-настоящему важно только то, что ты от неё берешь, что я и делаю, рисую картины постепенно, одну за другой.

Я подхожу к картине, которая притягивает моё внимание, и Дрю кивает в знак согласия. Я смотрю на соседние картины. На стенах висят пейзажи любых видов, от гор до пляжей, лугов с полевыми цветами и еще много всего. У него талант, и в глубине души я горжусь тем, что знаю его лично и вижу работы так близко и вживую. Конечно же, мы не знаем друг друга, как лучшие друзья или что-то подобное, но теперь у нас есть связь. Видя его работы, я знаю, что он добьется успеха.

Дрю открывает для меня дверь, пока я направляюсь к ней.

— Еще раз спасибо за почту.

— Конечно, нет проблем. Если я снова что-нибудь получу, дам тебе знать.

— Может тебя проводить? — интересуется Дрю.

— Нет, спасибо. — Я выхожу из его квартиры. — Спасибо, что разрешил посмотреть картины. Я чувствую себя вдохновленной сейчас. Думаю, я тоже что-нибудь нарисую на тетрадях моих учеников, когда буду проверять их сегодня.

Он смеётся.

— Пустяки. Но тебе спасибо, я рад, что тебе понравилось. И спасибо за компанию, я получил удовольствие. Приходи в любое время… я имею в виду… чтобы посмотреть еще картины. С радостью тебе их покажу.

Я смущенно улыбаюсь. Он, кажется, нервничает, что, в свою очередь, заставляет нервничать меня. Я не могу понять: то ли это моя лесть, то ли его флирт заставляют мои щеки гореть.

— Договорились, — говорю я, прежде чем поворачиваюсь и направляюсь вниз по коридору. И тут до меня доходит, на чьи картины похожи его работы, я резко разворачиваюсь, чтобы успеть поймать его, пока он не закрыл дверь.

— Дрю?

Он останавливается, его рука находится на дверном косяке, через которую он смотрит на меня.

— Да?

— Ты знаешь, твой отец был прав, я тоже думаю, что ты не похож на Пикассо. — Он изучает меня, на лице читается недоумение, а в глазах вопрос. — Пикассо был немного своеобразным. У него было несколько нормальных работ, но я считаю, что большинство из них выглядят как странное абстрактное искусство, перенесенное на людей. Твои работы напоминают мне о Моне.

— Клод Моне? Ты шутишь, он один самых величайших французских художников 19 века. Я никогда не смогу и близко приблизиться к такому таланту. — Его бровь выгибается в удивлении, как будто я полностью потеряла рассудок.

— Он рисовал красивые пейзажи побережья и сады из разных уголков мира, использовал яркие цвета, чтобы заполнить каждую частичку полотна. Ты рисуешь так же красиво. Нет, ты не Пикассо. Ты — современный Моне. И просто должен поверить в себя.

Дрю пристально смотрит на меня, и мне нравится, что он теряет дар речи из-за моей похвалы, это лучше, чем шок от того, что он ненавидит работы Моне. Я желаю ему спокойной ночи и оставляю с раскрытым ртом на пороге квартиры.

Глава 4

Я просыпаюсь в своей кровати из-за того, что дрожу. Его образ мгновенно появляется передо мной. Прошло несколько месяцев с того времени, как мне снился Джесс. Я снова могу видеть его, играть и смеяться вместе с ним как раньше. Мы так хорошо ладили друг с другом во время нашего взросления, что врозь нас редко кто видел. Я всегда благодарна, когда он приходит ко мне во снах. Это даёт мне шанс вспомнить счастливые моменты, которые мы с ним разделяли до аварии. Моя первая мысль после пробуждения всегда о брате. Я благодарна, что мне никогда не снится авария. Мой психолог сказал мне, что это связано с тем, что я блокирую всё, что связано с ней, подсознательно не позволяю мозгу восстанавливать те события. Меня все устраивает. Мне не нужно во сне помнить о том, что случилось. Всякий раз, когда я думаю о брате, эти воспоминания первые встают перед глазами.

Часы на стене показывают 5:15 утра. Я вздыхаю, понимая, что это на час раньше, чем мне нужно было проснуться. Вместо того, чтобы снова пытаться заснуть, я продолжаю лежать на кровати и думаю о недавнем сне. Казалось, это сообщение от брата, но я знаю, что это глупо.

В моем сне Джесс стоял рядом со мной