— Я бы тоже хотела отвести своих детей домой, мистерЭнтрегьян, — подала голос Кирстен Карвер.

Колли со вздохом кивнул. Конечно, почему нет, отводите ихкуда вашей душе угодно. Хоть на Аляску. Ужасно хотелось курить, но сигаретыостались дома. Колли не курил целых десять лет, пока эти мерзавцы сначала неуказали ему на дверь, а потом пинком не вышибли его. И вредная привычка тут жевернулась. Теперь же ему хотелось закурить, потому что он нервничал. Причемотнюдь не из-за того, что на его лужайке лежал труп. Причина явно заключалась вчем-то другом. Но в чем именно?

В том, что на улице слишком много людей, сказал он себе, вотв чем.

Правда? Но чем это грозит?

Он не знал.

Что с тобой не так? Слишком долго сидел без работы, а теперьподпрыгиваешь при каждом шорохе? Это тебя пугает, приятель?

Нет. Серебристая штуковина на крыше фургона. Вот что меняпугает, приятель.

Да? Правда?

Может, и нет.., но зацепка хорошая. Или предлог. На худойконец интуиция. А уж это твое дело, доверять интуиции или нет. Энтрегьян всегдаей доверял, и такая мелочь, как увольнение, не могла изменить его отношения к собственнойинтуиции.

Дэвид Карвер поставил дочь на асфальт и взял сына из рукжены.

— Я посажу тебя в возок, и ты поедешь в нем до самого дома.Не возражаешь?

— Маргрит Придурастая любит Этана Хоука, — доверительносообщил ему сын.

— Неужели? Это возможно, но все равно не стоит так называтьее. — По тону чувствовалось, что Дэвид готов простить своему ребенку, любому изсвоих детей, все что угодно. А его жена смотрела на сына, как смотрят насвятого. И только Колли Энтрегьян уловил обиду в глазах девочки, когдамальчишку усаживали в возок. Ему было о чем подумать, но девочка очень ужвыразительно посмотрела на братца, так что взгляд этот не мог остатьсянезамеченным.

Колли повернулся к девушке с разноцветными волосами истареющему хиппи, водителю грузовика.

— Полагаю, уж вы-то можете вернуться в магазин и оставатьсятам до приезда полиции?

— Да, конечно, — кивнула девушка. — Вы коп, так?

Карверы уходили (Ральф, скрестив ноги, сидел в возке), ноони могли услышать его ответ… А кроме того, зачем ему врать? Нет нужды ступатьна эту дорожку, кто знает, как далеко она может завести. Колли, конечно, мог быназваться частным детективом, хотя вряд ли дело дойдет даже до подачи заявки налицензию. Но можно так называть себя и десять, и пятнадцать лет, как женщина,которой далеко за тридцать, но которая ходит в мини-юбке и не признаетбюстгальтеров, дабы убедить людей (большинству из которых на это глубоконаплевать), что она по-прежнему молода.

— Служил в полиции, — ответил он. Продавщица кивнула.Длинноволосый водитель с любопытством оглядел его. Но уважительно. — Вы спаслидетей. — Колли смотрел на продавщицу, но обращался к ним обоим.

Синтия обдумала его слова, потом покачала головой:

— Их спасла собака. — Она двинулась к магазину. Колли истареющий хиппи последовали за ней. — Парень в фургоне, с дробовиком, ужеготовился выстрелить в детей. — Синтия посмотрела на длинноволосого. — Вы этовидели? Вы со мной согласны?

Мужчина кивнул.

— И мы не могли остановить его. — Выговор у него не местный,подумал Колли. Наверное, он техасец. Или из Оклахомы. — Потом собака отвлеклаего, и он выстрелил в нее. Только поэтому дети и остались живы.

— Именно так, — кивнула Синтия. — Если бы не собака..,думаю, сейчас на ее месте лежали бы я и дети. Как он. — Продавщица мотнулаголовой в сторону Кэри Риптона, которого по-прежнему поливало водой на лужайкеКолли.

А потом они втроем вошли в “Е-зет стоп”.

1

Тополиная улица, 15 июня 1996 года, 15.58

Колли, Синтия и длинноволосый водитель “райдера” заходят вмагазин, а несколько мгновений спустя фургон останавливается на пересеченииТополиной и Гиацинтовой улиц, напротив “Е-зет стоп”. Цвет — синий металлик,стекла тонированы. На крыше нет ничего лишнего, зато борта в многоцветныхразводах, словно это не фургон, а машина времени, прибывшая из далекогобудущего волею режиссера фантастического фильма. Рабочая поверхность покрышексовершенно гладкая, никаких протекторов, она напоминает только что вымытуюклассную доску. За тонированными стеклами смутно видны ритмично мигающиелампочки.

Гремит гром, теперь уже ближе и сильнее. Летняя яркость небавнезапно начинает тускнеть, лилово-черные облака наползают с запада, добираютсядо июльского солнца и заглатывают его. Температура воздуха мгновенно падает.

Синий фургон мерно гудит. На другом конце квартала, навершине холма, ярко-желтый фургон подъезжает к пересечению Медвежьей иТополиной улиц, останавливается там и мерно гудит.

Резкий удар грома, и тут же яркая молния вновь прорезаетнебо. В ее свете на мгновение вспыхивает правый глаз Ганнибала.

2

Гэри Содерсон еще стоял на улице, когда к немуприсоединилась его жена.

— Какого черта ты тут торчишь? — поинтересовалась она. —Застыл, словно в трансе.

— Ты не слышала?

— Слышала — что? — раздраженно бросает она. — Я была вванной, что я могла слышать? — Гэри женился девять лет назад и теперь отличнознает, что раздражительность — доминирующая черта характера Мэриэл. — Ридов сих фризби слышала. Как и лай их чертовой собаки. Гром. Что еще мне следовалоуслышать? Хор Нормана Дикерснекла?

Гэри указал сначала на собаку (больше Мэриэл не придетсяжаловаться на Ганнибала), потом на тело подростка, лежащее на лужайке переддомом номер 240.

— Полностью я в этом не уверен, но, думаю, кто-то застрелилпарнишку, который развозит газету “Покупатель”.

Мэриэл проследила за пальцем мужа, прищурилась, хотя солнцеуже исчезло за облаками (Гэри показалось, что температура упала градусов надесять). К ним направлялся Брэд Джозефсон. Питер Джексон стоял перед своимдомом, глядя в сторону магазина, как и Том Биллингсли, ветеринар, которого всезвали Старина Док. Семья Карверов пересекала улицу. Дэйв Карвер (со своимнависшим над плавками животом и покрасневшей от солнца кожей он показался Гэрисваренным лобстером) вез сына на маленьком красном возке. Мальчик сидел,скрестив ноги, и пренебрежительно поглядывал вокруг. Эдакий маленький паша.Этого мальчишку Гэри давно уже считал капризным говнюком.

— Эй, Дэйв! — окликнул старшего Карвера Питер. — Чтопроисходит?