Прежде чем тот успел ответить, Мэриэл стукнула Гэри по плечуребром ладони, да так сильно, что остатки мартини выплеснулись из стакана наего старые кроссовки. Возможно, это и к лучшему. Может, стоит оказать печенинебольшую услугу и взять выходной от выпивки.

— Ты оглох, Гэри, или у тебя что-то с головой? — пожелалазнать его ненаглядная.

— Наверное, всего понемногу, — ответил он, думая о том, чтосможет бросить пить лишь после развода с Мэриэл. По крайней мере после того,как перережет ей голосовые связки. — Что ты сказала?

— Я спросила, зачем кому-то потребовалось застрелитьразносчика газет?

— Может, на прошлой неделе он кого-то оставил без любимого“Покупателя”, — ответил Гэри.

Молния прорезала надвинувшиеся облака. К западу от нихгромыхнул гром.

3

Джонни Маринвилл, который стал лауреатом Национальнойкнижной премии за пропитанный сексом роман “Радость”, а теперь писал детскиекнижки о кошачьем частном детективе по имени Пэт Китти-Кэт, стоял в гостиной,глядя на телефонный аппарат, и боялся снять трубку. Вокруг творилось что-тостранное. С одной стороны, похоже на паранойю, бред преследования, но сдругой.., что-то явно не так.

— Возможно. — пробормотал он. Да, конечно. Возможно. Нотелефон… Маринвилл поставил гитару в угол, подошел к телефонному аппарату, снялтрубку и набрал 911. Последовала необычно долгая пауза, он уже хотел нажать нарычаг и снова набрать номер, когда в трубке послышался детский голос. Голосэтот не столько удивил, сколько испугал Джонни. И он даже не стал убеждатьсебя, что страх этот — от неожиданности.

— Маленький кусачий крошка Смитти, что же ты кусаешь мамкуза титти?

В трубке щелкнуло, и раздался длинный гудок свободной линии.Нахмурившись. Джонни набрал тот же номер. Вновь длинная пауза, щелчок и звук,который Джонни угадал сразу: на том конце провода дышали ртом. Может, у ребенкапростуда, заложило нос? Впрочем, это не важно. Важно другое — провода где-тозакоротило, и теперь вместо полиции он попадает…

— Кто говорит? — резко спросил Джонни. Нет ответа. Толькодыхание через рот. Отчего этот звук ему знаком? Это же нелепо. Откуда ему можетбить знаком этот звук в трубке? Да ниоткуда, но тем не менее…

— Немедленно положите трубку! — потребовал Джонни. — Мненадо позвонить в полицию.

Дыхание оборвалось. Джонни протянул руку к рычагу, когдаопять послышался голос, но теперь уже насмешливый:

— Маленький кусачий крошка Смитти, что же ты кусаешь мамкуза титти? — Туг тон изменился, и Джонни прошиб холодный пот. — Больше не звони,старый козел. Тэк!

Очередной щелчок, и мертвая тишина, никаких гудков, нидлинных, ни коротких. Раскат грома, донесшийся с запада, еще далекий, но ужедостаточно громкий, заставил Джонни подпрыгнуть.

Он положил трубку и прошел на кухню, отметив, что быстротемнеет, облака словно пожирают свет. Джонни напомнил себе, что надо закрытьокна наверху, если пойдет дождь.., вернее, когда пойдет дождь, дело шло именнок этому.

На кухне тоже был установлен телефонный аппарат, которыйвисел на стене рядом со столом, чтобы Джонни мог снять трубку, если звонокзаставал его во время еды. Впрочем, звонили нечасто. Разве что его бывшая жена.Нью-йоркские издатели сами никогда Маринвилла не беспокоили: зачем отрыватьчеловека от дела, которое приносит им кучу денег?

Джонни снял трубку, поднес к уху и прислушался к тишине. Нипотрескивания помех, ни коротких гудков, свидетельствующих о неполадках налинии. Ничего. Он попробовал набрать 911, но не услышал даже пиканья, котороеобычно бывает при нажатии кнопок. Джонни повесил трубку и огляделся.

— Маленький кусачий крошка Смитти, — пробормотал он, и поего телу пробежала дрожь. Возникло ощущение, что он не один. Мерзкий стишок,который Джонни никогда раньше не слышал.

К черту стишок, подумал он. А как насчет голоса? Вот голосты вроде бы слышал.., не так ли?

— Нет, — вырвалось у Джонни. — Во всяком случае… Не знаю.

Правильно. Но дыхание…

— Чушь собачья, невозможно узнать чье-то дыхание, — объявилДжонни пустой кухне. — Если только это не твой дедушка с эмфиземой легких.

Он зашагал к входной двери, желая знать, что творится наулице.

4

— Что случилось внизу? — спросил Дэвида Питер Джексон, когдасемейство Карверов добралось до восточного тротуара. Он наклонился к Дэвиду ипонизил голос, чтобы его не услышали дети:

— Там кого-то убили?

— Да, — так же тихо ответил Дэвид. — Кэри Риптона. Так,кажется, его зовут. — Он посмотрел на жену в ожидании подтверждения, и Кирстенкивнула. — Парнишку, который по понедельникам развозит “Покупатель”. Это сделалкакой-то парень в фургоне. Не выходя из него.

— Застрелили Кэри? — Это же невозможно. Как могли застрелитьчеловека, с которым Питер только что разговаривал? Но Карвер кивнул. — Святоедерьмо!

— Да уж, такого не представишь себе и в страшном сне.

— Прибавь ходу, папка, — скомандовал со своего места Ральфи.

Дэвид посмотрел на него, улыбнулся, затем вновь повернулся кПитеру и перешел на шепот:

— Дети были в магазине, покупали колу. Я в этом не уверен,но вроде бы тот парень едва в них не выстрелил. Однако в это время подбежаласобака Ридов. Так что пристрелили ее.

— Господи! — выдохнул Питер. Ганнибал, добрейший, веселыйпес, с банданой на шее гонявшийся за фризби. Его-то за что? Такого просто немогло произойти.., но это все же случилось. — Господи Иисусе!

Дэвид снова кивнул.

— Если бы Иисус побольше приглядывал за нашим миром, такогов нем было бы поменьше. Не так ли?

Питер подумал о миллионах людей, которых убили во имяИисуса, но тут же отогнал эту мысль и согласно кивнул. Сейчас не время длятеологического спора с соседом.

— Я хочу увести их в дом, Дэйв, — пробормотала Кирстен. —Увести с улицы, понимаешь?

Дэвид в очередной раз кивнул, двинулся было дальше, ноостановился и взглянул на Питера.

— Где Мэри?

— На работе. Она оставила записку, что по пути домой можетзаехать в то??говый центр “На перекрестке”. Должна быть с минуты на минуту.Понедельник у нее короткий день. А что?

— Пусть сразу заходит в дом, больше ничего. Этого парня,должно быть, уже и след простыл, но кто знает? А человек, который можетзастрелить разносчика газет…