похожие на европейские, для решения коих необходимо пребывание Архиерея там, и за которые я, можно сказать, еще и не принимался (впрочем, потому, что прежде надобно научить и потом уже судить и взыскивать)! это дела брачные. Якуты жен себе берут за калым[20], берут рано и не по-нашему, и оттого между ними беспрестанные ссоры и расчеты; вести эти дела обыкновенным порядком невозможно, заведование же Якутскою областью с Амура явно невозможно; потому что сообщение с нею должно быть еще очень надолго только или чрез Иркутск, или чрез Аян; то и другое неудобно. — Первое — по чрезвычайной отдаленности и чрез чужую епархию, а другое — по трудности пути. Не всякий Преосвященный захочет путешествовать на верховых лошадях по грязям и лесам и привитать в палатках… Конечно, можно учредить в Якутске и викариатство и подчинить его Иркутской Кафедре, как ближайшей; но от этого немного будет пользы, а между тем, расходы на содержание викариатства немногим будут менее тех, какие потребуются на учреждение самостоятельной кафедры с небольшими штатами.

При этом случае нельзя не вспомнить и не пожелать древней простоты учреждения епархий…

Я сказал также, что необходимо быть Викарию в Новоархангельске. Здесь скажу, что если Св. Синоду угодно, чтобы дело обращения тамошних туземцев имело желаемый успех; то там необходимо пребывание Архиерея, и который бы непременно, как можно чаще, посещал миссии. Это я говорю по опыту. Для учреждения же здесь викариатства не представляется никаких препятствий и затруднений — все готово. Может быть, казна пожалеет денег на жалованье Камчатскому Преосвященному, который ныне получает оное не от казны, и которое с открытием сего викариатства должно прекратиться. Но пора, наконец, обратить внимание и на этот предмет. Едва ли Компании приятно (будет) видеть, что часть денег ее производится на жалованье вне ее колоний… На вопрос — кого туда назначить Викарием? я ничего не могу сказать; имел я в виду двух иеромонахов — Мисаила и нынешнего инспектора семинарии; но один сильно болен, а другой представил медицинское свидетельство, что он не может жить в Ситхе. Хорошо, если бы годился о. Архимандрит Герасим, как уроженец Сибири. Впрочем, кто бы ни был туда послан, он не будет в затруднении касательно управления тамошними церквами и миссиями; я передам ему все журналы миссионеров и священников, которые скоро познакомят его с ходом дед.

Скажу еще одно, и, кажется, последнее. Но вопрос — кто же должны быть служители у Архиерея Камчатского на Амуре, а также у Архиерея и монашествующих в Якутске? У последних Якуты, как я об этом писал в первой моей записке; а для первого на первый раз, пока населится Амур или пока можно будет иметь для того вольнонаемных за умеренную плату, я полагал бы посылать на Амур — на известное время по 40 человек из Забайкальских казаков при одном унтер-офицере с тем, чтобы больные и слишком недобрые переменяемы были другими по первому требованию. Другого способа я не вижу[21]. Я назначаю число людей 40 не потому, чтобы такое число было всегда действительно нужно для прислуги (мне кажется, можно обойтись и 25), но при первом обзаведении на новом месте, хотя бы и совершенно все было устроено по планам, но найдется еще очень многое, что нужно будет устроить, достроить и доделать. Следов., надолго еще потребуются лишние рабочие руки.

После всего того, что мною писано и написано ныне и прежде, касательно перенесения кафедры из Америки в Азию и вообще о благоустройстве Камчатской Епархии, я могу спокойно и не без удовольствия сказать dixi. Я высказал все, что только знал и знаю, и слышал, и видел, и высказал искренно, по чистой совести, по крайнему моему разумению, с полным убеждением в истинности и пользе, без всяких корыстных видов, словом сказать, я сказал все, что мог и как умел и как должно. Теперь от меня не зависит, можно сказать, решительно ничего.

Исполнятся мои предположения! Слава Богу! не исполнятся — да будет Его святая воля! и слава Ему всегда и за все!

Позвольте сказать еще одно слово. Дела Камчатской Епархии не могут оставаться в нынешнем порядке. Надобно, непременно надобно что-нибудь предпринимать.

С совершенным почтением и преданностью честь имею быть, Вашего Высокопревосходительства, покорнейшим слугою

Иннокентий, Архиепископ Камчатский.

Октября 2дня. 1856. Аянский Порт.

Письмо 179

Возлюбленный мой о Господе, Отец Димитрий.

Октября 1, вечер 7 ½ часов.

Сидел один себе сидел, сидел, скука страшная, дело есть, но вечером делать не могу. Глаза у меня хуже и хуже становятся и весьма заметно, что-то будет! Но да будет во всем воля Господня.

Чрез 3 дня идет к Вам почта, а когда она до Вас дойдет, Бог знает. Но все-таки дойдет и ранее 26 ноября, а мне теперь пока это только и нужно, дело вот в чем: из Аяна я думаю подняться с 9–11 ноября, к 21 хотелось бы быть на Усть-Мае, если служит не с кем, то, по крайней мере, отслужит литургию, при мне всего двое — дьякон да Гаврило[22]. К 26-му мне бы хотелось и я постараюсь попасть в Амгу и там, у храма отслужить, и потому распорядитесь, чтобы к этому дню приехали ко мне несколько певчих, 5–6. И если Бог приведет это исполнить, то в тот же день после обеда или к вечеру я марш к Вам в благословенный Якутск к чаю, о. наместнику на праздник.

Путешествие мое на Амуре было везде, можно сказать, удачно, но возвращение оттуда напротив. Надобно же случится так, что ни один пароход из находящихся на Амуре, кроме Аргуна, не был готов. Шхуна — пароход, которая назначалась для сообщения с Аяном два раза в месяц, пролежала все лето, и более 2 месяцев за нее, можно сказать, не принимались. Большой пароход из Америки, которого ждали даже в последних мая, пришел только 7 августа — потом ходил за углями до 29. Иртыш ушел из Амура с адмиралами 21 июня, воротился в Николаевск только 29 августа, словом сказать, страшная неудача. Отправился было я с Амура 3 августа на ботике, и мы вышли уж из реки и были в лимане, но свежий ветер повредил наш ботик, и мы должны были воротиться назад в Николаевск. И наконец, собрались идти на пароходе «Знаменитом», и вместо 35, 40 часов — шли 9 дней, в Аян пришли 11-го вечером, 12-го утром подмочили все мое платье, все