— Сплю на новом месте, приснись жених невесте, — произнесла она в подушку детскую поговорку.

И уснула.

* Термоган — строительный (он же "промышленный", он же "технический") фен.

*из не подслушанного разговора*

— ...А она точно у девчонки?

— Тяжелков сказал однозначно: она всегда носит ее с собою.

— И где ее искать?

— Везде!

— И в трусах?

— Вряд ли она у нее в трусах. Думаю, Тяжелков не стал бы заморачиваться. Сунул — вынул, сунул — вынул. Хотя, кто знает, в какие они игры играли...

— Разрешаешь оставить трусы напоследок?

— Ваш сарказм неуместен. Нет, собственно в трусах можешь посмотреть. Традиционное место для заначки. В лифчиках еще. Может, там какой-то кармашек у нее специальный есть. Ты завтра чемодан посмотришь?

-Думаешь, она там?

-Думаю, что нужно исключить все варианты. Хотя и сильно сомневаюсь. Когда планируешь?

— После завтрака, наверное. Когда все пойдут на море.

— Логично.

На линии какое-то время висела тишина.

— Не нравится мне этот мужик, который внезапно прилетел...

— Успокойся! Тяжелков не может знать, что я знаю. Это случайно вышло. У СанСаныча бывают приступы благотворительности. Небось, мужик без копья в кармане. Кто-то из знакомых про него напел. А база пока всё равно полупустая. Вот и пользуйся.

— Я попробую. Только вдруг она меня застанет?

— Придумай что-нибудь. В конце концов, она же на первом этаже устроилась? Если что, сигай в окно.

На том конце провода снова притихли.

— Ладно. Посмотрим.

Цирк. Вчерашний ночной вечер — сплошной цирк. Такой была вторая осознанная мысль Алексея утром. Первая была о том, что давно у него не было такого утреннего стояка. Может, он и был. Просто Леха не обращал на него внимание. А тут попробуй не обрати, настолько всё боеготовно.

Чертова кошка!

Устроилась рядом с ним, будто других мест не было. И давай вынюхивать любопытно и лапой лезть в его тарелку. Ни приличия, ни скромности!

Стыдоба одна. Сверкает своим голым животом направо и налево. Понятно, почему Тяжелков нанял к ней надзирателя. И животик такой гладенький, такой нежненький, с беззащитной впадинкой пупка…

Так и хочется укусить.

Пустили волка в стадо, ланей охранять.

И это еще цветочки. Это он ее еще на пляже не видел. Хорошо, что у Штыка шорты свободные, а не  плавки в облипку. А то он бы своим штыком в них дырку проколупал.

Нафига он вообще согласился на этот цирк? И, главное, зачем? -  как любят говорить в интернетах. Ведь чувствовала же пятая точка, что не стоило. И сейчас чувствует, что быть ему главным посмешищем на шоу уродов. Конечно, до «белочки» он не дотягивал. Софочка — бесспорная прима.

Но в остальном…

Нет, Алексей — не малолетка зеленый, который не умеет держать себя в руках. Он залез в душ и подержал. Хотя и так бы всё сошло на нет минут через пять. Но перед глазами стоял гладенький голый живот с соблазнительной ямочкой. И любопытный нос в его пирожных. И бросаемые украдкой взгляды. И задиристые фразы, которые падали, как градины на лобовое стекло.

Алексей посмотрел на себя в зеркало, проверяя гладкость бритья. Взъерошенные короткие волосы с серебристыми нитями седины. Открытый лоб с бороздами морщин. Серые глаза. Острые скулы. Прямой нос — может, слегка крупноват. Ну так Штык не из модельного бизнеса, ему стесняться нечего. Жесткие складки, спускающиеся от крыльев носа к уголкам рта.  Твердый подбородок. Возможно, Маркелов выглядел старше своих лет. Так недаром участие в боевых действиях засчитывается один к трем. Но в целом, он нормальный мужик. Не хуже, не лучше других. С чего эта кошка до него так докопалась?

Если бы она не была любовницей самого Тяжелкова и звездой ютуба по совместительству, Алексей бы подумал, что с ним заигрывают.

Но она была.

Значит, над ним смеются. И это нужно пережить. Пе-ре-тер-петь. Он справится. Вот прямо сейчас переоденется в спортивную форму и пойдет справляться.

Алексей был уверен, что встал первым, потому старался идти тихо, не топать и не скрипеть половицами. Его номер располагался на втором этаже, в том же крыле, что и номер блогерши. По дороге к лестнице Маркелов автоматически застыл у двери соседнего номера, уловив голос Кирилла:

— Хорошо, я подумаю. Это так неожиданно и очень льстит, — говорил он, видимо, по телефону своему невидимому собеседнику.

Или «собеседнице»?

Уж не Яницкая ли делает безопаснику предложение, от которого не отказываются? В мирное время. Но когда рядом появляется Маркелов, мирное время подходит к концу. Народная примета такая.

— Я подумаю, — продолжал Кирилл. — Да, хорошо, давайте встретимся, пообщаемся. Сегодня? Ладно, можно и сегодня. Спасибо, тоже был очень рад.

По телефону мизантроп Кирилл вел себя рискованнее и раскованнее. И всё равно Алексей не мог поверить, что выбор кошки падет на долговязого, неуклюжего компьютерщика.  Что она в нем углядела? Разве что кроссовки. Так чушь всё это. Штык столько голых мужиков за сорок лет повидал… Никакой зависимости между длиной стоп и размерами члена нет.

Но блогерше пойди это объясни.

Впрочем, вполне возможно, что это не Яницкая. Она, небось, еще спит сном праведника.  А Штык ее во всяких грехах подозревает.

Алексей заторопился на небольшую спортивную площадку, обнаруженную прямо под окнами. Не дай бог, узнают, что подслушивал. Засмеют.

Утро постучалось в незашторенные окна Али острыми, звонкими  лучиками. Они пробились сквозь сеть розовых облачков, рассыпаясь звездами в крохотных прорехах. Розовые облачка оказались пушистыми цветами какого-то кустарника под окнами номера. Соцветия выглядели уютно, как клубочки мохера. Жаль только, что плотный кустарник скрывал обзор. Зато понятно, почему шторы на окнах были чисто формальными — с улицы внутрь тоже не заглянешь.

Альбина потянулась и зевнула. Время-то всего полседьмого. Еще бы спать да спать. Но не спалось. Тяжела жизнь жаворонка, который лег спать в два часа ночи.

Мысль о «двух часах», как маятник,  качнула Яницкую к событиям ночи и глупому «приснись жених невесте». Снилась ей какая-то чушь. Будто ее нес на руках человек-доберман, а под ногами у него вились змеи, клубились, поднимая розоватые облака пыли. А человек-доберман будто не обращал на них внимания. На Алю он, правда, тоже внимания не обращал. Будто нес не женщину, нежную, слабую и прекрасную в своей беззащитности, а мешок с картошкой в светлое будущее. Крепко нес и уверенно. Но совершенно безразлично.