— Лицо разглядели? Волосы? Возраст? Одежда?

Конюх покачал головой.

— До него метров тридцать было. Вечер, темно, а за ним правое крыло горит… Он как тень стоял: тулово, ноги, голова. Больше ничего.

— Опознать его сможете?

Кубасов закусил губу. Видно, ему очень хотелось сказать «да». Чтобы хоть как-то угодить суровому начальнику «уголовки», который ни с того ни с сего вдруг стал сверлить его злыми колючими глазами… Но нутром бывший конюх чувствовал: врать нельзя. Этому человеку — нельзя. Опасно. Может произойти что-то страшное.

— Нет. Извините… Я не смогу его опознать, — проговорил Кубасов твердо.

Лис раздумывал еще секунду, потом сказал ему:

— Выходите. Увидимся завтра.

Конюх вышел, продолжая сомневаться. Лис захлопнул за ним дверцу, нервно газанул, проехал стоянку по диагонали и, вылетев на улицу, облегченно вздохнул.

Еще раз обошлось.

* * *

«Шатался, как пьяный…»

Еще бы, думал Лис, объезжая переулками пробки на Магистральном проспекте. В тот раз он не надеялся выжить. По всем раскладам он должен был быть обезглавлен, четвертован, сожжен заживо в огромном камине Креста, в лучшем случае — получить выстрел в голову. Но он остался жив. Погибли все участники воровского судилища и их пристяжь: семнадцать обугленных трупов в здании, шесть на улице. А он, Лис, вышел из горящего дома, живой и относительно здоровый. Только голова поседела. Верно, он еле держался тогда на ногах, а как попал домой, вообще почти не помнит…

Но это был он, Лис. Коренев Филипп Михайлович. Тот самый человек на крыльце горящей Крестовской усадьбы. Кубасов никогда не узнает, как ему повезло, что он тогда хоронился в своей конюшне и не рискнул подойти ближе. Везучий он мужик. Иначе гаишники узнали бы, что находящийся в розыске Кубасов В.В. снова сбежал. Вот так взял и сбежал прямо после беседы с начальником уголовного розыска. И в этот раз окончательно. Навсегда.

Лис подъехал к зданию городского УВД, вкатил машину на пустующее парковочное место у крыльца, где белой краской была выведена цифра «4», обозначающая его место в служебной иерархии: после начальника и замов. Забежал в кафешку через дорогу, попросил кофе и бутерброд с ветчиной. Позвонил Ребенку.

— Ты как?

— Как, как! Препода уже второй час дожидаюсь! — пожаловалась она. — Обещал к трем прийти, до сих пор даже позвонить не изволил!

Лису показалось, что фоном в телефонной трубке звучит чей-то приглушенный смех.

— Эй, ты в институте? — спросил он осторожно.

— Ты чего, Фил? А где ж еще? В «Аквариуме», что ли, с ним встречаться? Он же не пьет… И, кажется, не ест даже!

Смех. Явственный. Но на этот раз смеялась сама Ребенок.

— А что за препод? — спросил он.

— Да Сурков, Сурков! Фи-ил! Я тебе вчера весь вечер толковала, что Сурков будет у меня руководителем по диплому! Ты что, спал тогда? Ну ты даешь! Он единственный на кафедре профессор! Если я с ним не встречусь, мне хана, понимаешь? Дадут какого-нибудь молодого недоумка, будешь потом ревновать!

— А Сурков твой старый, значит? — Лис повеселел.

— Он — древни-ий! — пропела Ребенок. — Как древний римлянин!

— Хочешь, я его найду и приведу к тебе в наручниках, с руками за спиной?

Ребенок долго смеялась. Наверное, что-то было такое в этом Суркове, из-за чего поза с руками за спиной ему особенно подходила. Лис представил себе скрюченного старикана в сером костюме с дребезжащим желтым лицом, в очках с толстыми стеклами.

— Нет, Фил, спасибо! Ты ему еще сломаешь что-нибудь! Я лучше как-нибудь сама разберусь!

Допив кофе, Лис вернулся в управление. Он так и не вспомнил, что говорил накануне с Ребенком о каком-то Суркове. Ужинали дома пиццей, да. Он уснул за телевизором. А как была одета Ребенок? О чем они вообще говорили? Или молча ели и смотрели в экран? Он не помнил. Наверное, перегруженный информацией мозг автоматически удаляет всякие ненужные файлы. Это нормально? Или нет? Или у него «едет крыша»?

Нет, грех жаловаться. Все не так уж и плохо складывается, если задуматься… С Кубасовым вот устаканилось. И вообще. Если бы его просто уволили, как многих рубоповцев, или бросили на рядовую работу, было бы гораздо хуже… А сейчас он лично руководит раскрытием «крестобойни», имеет «право первой ночи» в допросе свидетелей, держит в руках все нити расследования и… Главное, что есть возможность завуалировать собственное участие в этом деле. Возможности эти не безграничны, тем более, что параллельно «крестобойней» занимается УФСБ, но все-таки! Он первым опросил всех свидетелей, включая прислугу Креста, его соседей и случайных прохожих. Пока что, к счастью, эти показания не противоречили его, Лиса, версии…

Он поднялся в свой кабинет, прослушал сообщения на автоответчике. Ничего срочного.

Вдруг почувствовал неприятный гнилостный запах. Слабый, но довольно отчетливый, даже принюхиваться не надо. Лис заглянул в мусорное ведро — чисто. Посмотрел в ящиках стола — может, забыл там пакет с бутербродами? Никаких пакетов, ничего. Лис озадаченно усмехнулся. Вот тебе задачка, гражданин начальник, школьный уровень. Решай!

Он обошел кабинет, морща тонкий хрящеватый нос. В самом деле, черт-те что. Мышь сдохла за плинтусом, обожравшись особо секретных документов?

Лис провел рукой по бритой голове, открыл окно, впуская жаркий воздух. Оперся руками о подоконник, посмотрел на улицу.

Все нормально, сказал он себе. Все просто отлично. Если бы дело о «крестобойне» вел кто-то другой, ситуация могла сложиться совсем иначе. Даже думать об этом не хочется… Возможно, он уже сидел бы в следственном изоляторе ФСБ и отвечал на вопросы о своей связи с бандой «Колдуна». Отвечать пришлось бы, никуда не денешься. Что бы он мог ответить? Лис не знал.

Да, это он устроил «крестобойню». Стравил две банды, получив в результате двадцать три трупа — такого побоища в Тиходонске не бывало со времен Великой Отечественной. Но он защищался. Ему ничего не оставалось делать. Крест припер его к стене, сделав страшную предъяву: руководство бандой «Колдуна», которая сковырнула воровской общак. Хуже не придумаешь. У Креста не было фактов, хотя он на все сто был уверен, что дело обстоит именно так, а не иначе… Что ж, а потом он получил и факты. Доказательства. В виде тех самых «колдунов», которые свалились как снег на голову и прикончили всех, кто присутствовал на судилище. Всех, кроме одного…

Стало жарко. Лис закрыл окно, принюхался. Позвонил по селекторной заму:

— Нестеренко, ты у нас ответственный по санобстановке в помещении?.. Как что?! Ты у меня в кабинете давно был? Так зайди и понюхай! Воняет, как в обезьяннике! Здесь кто-то вообще убирает хоть иногда?.. А?.. Вот ты ее и спроси, твою Марь Михайловну, пока я тебя самого не заставил прибираться!

Он снова обошел кабинет, открыл сейф, постоял перед ним. Из сейфа точно не воняло. Лис перебрал папки, достал розыскное дело Ивана Старова по кличке Север.