я лживый петух, который свой собственный «гребешок» не может контролировать.

— Я изменил маме, — хрипло признаюсь я.

Глава 10

Шум на первом этаже заставляет меня вздрогнуть и подорваться с места. За мной тут же бежит Олеся.

— Максим приехал! — громко объявляет дочь.

Мое сердце замирает в грудной клетке, как камень. Мертвеет и покрывается трещинами.

Рома уже сказал ему правду?

Быстро спускаюсь по лестнице, по пути подворачиваю ногу. Острая боль стреляет в щиколотку.

Придерживаюсь за стену, чтобы не упасть, из глаз брызжут искры и слезы. А агония растекается по голени, парализует пальцы на ноге.

Как же больно!

— Мам? Ты чего? — дочка подхватывает меня под руку.

— Подонок! Как ты посмел после другой бабы прийти к нам домой!? — яростный рык Максима прокатывается под потолком, словно зловещий раскат грома.

Даже окна вибрируют от праведного гнева моего сына.

Он сейчас выплеснет всю желчь на своего отца, и будет абсолютно прав.

Боже…

— Все нормально, — шепчу, глядя дочери в глаза. — Просто оступилась.

— Точно нормально?

— Я тебя ненавижу! — выпаливает Максим.

Я киваю Олеське и продолжаю спускаться, хотя на ногу просто наступить не могу. Она горит, под кожей что-то щиплет и хрустит.

Только этого сейчас не хватало.

— Не думал, что ты такая мразь!

— Да! Да! — раскатывается в ответ голос Романа. — Я поступил плохо.

— Плохо? Нет, папа. Плохо — это когда ты забыл про годовщину свадьбы. А измена — это… это… — Максим подбирает слова, а я вся краснею.

В кухне пахнет морозной свежестью. И по спине моей тянет неприятным холодком. Останавливаюсь возле стола и торможу Олесю. Мы не должны влезать в мужской разговор.

Обхватываю ладонями ледяную спинку стула, крепко сжимаю ее пальцами. Смотрю на Рому исподлобья.

Хоть и с примесью гадкого высокомерия, но я рада тому, что мой Максим за меня заступается.

Мы правильно воспитали детей. Привили им традиционные ценности. И я, и Рома очень старались взрастить в головах наших деток светлое и бережное отношение к семье. Разговоры, общие традиции, уважение и открытое проявление чувств — по крупицам мы собрали все самое лучшее и передали Максиму и Олесе, чтобы и они создали любящие семьи и смогли обеспечить гармоничное супружество со своими половинками.

Именно супружество. Слово "брак" нам с Ромой никогда не нравилось.

Кто бы мог подумать, что однажды Роме аукнется такой подход к воспитанию.

Никто не ожидал от папочки предательства.

Я не ждала, что мой муж пойдет налево.

Разве такого ждут?

Обычно ждут чего-то хорошего. Праздников, памятных дат, выходных, весны или лета.

Никто не готов к тому, что привычные дни сменятся разрушительными бурями с кислотными дождями и начнут разъедать все, что так долго взращивалось и теплилось. Теперь нам остается только принять случившееся и постараться выйти из ситуации с наименьшими потерями.

— Я понимаю, почему ты злишься, Максим. Я все понимаю! Я… виноват, — запинаясь, взрыкивает Роман. — Хочешь меня ударить? Хочешь?

Я медленно переваливаюсь с пяток на мыски. Нога ноет болью. Стискиваю челюсти.

— Максим, не надо! — вмешивается Олеся слезливым и тонким голоском.

— Давай, сын. Я заслужил! — Рома вскидывает подбородок и с вызовом смотрит на Максима.

Во взгляде моего сына отчетливо видны две свирепые тени безумия. Он и рад был бы сейчас ударить своего отца. Сжимает кулаки, на лице проявляются красные пятна.

Я кусаю щеку изнутри до ощутимой боли.

Не хочу влезать. Если Максим ударит, то будет прав. Роман сам напрашивается. Сам этого требует.

Видимо, не только у меня сегодня отключается рассудок. Рома тоже не может контролировать себя, держится с трудом, и в его голову приходят бредовые мысли.

— Больно надо об тебя руки марать, — брезгливо прыскает Максим сквозь зубы.

Я удивленно приподнимаю брови. И на лице Ромы тоже застывает легкое изумление.

— Вы мои вещи собрали? — сын поворачивается к нам с Олесей.

Я, наверно, бледная сейчас, как полотно. Стою и покачиваюсь назад-вперед, как безумная.

— Да. Я собрала, — кивает Олеська.

— Поехали отсюда. Не могу находиться в одном доме с этим… — Максим одаривает своего отца сверкающим и брезгливым взглядом.

— Идите за чемоданами. И мой возьмите.

Дети быстро скрываются на втором этаже нашего дома. А я опускаю взгляд. Хотела бы я сейчас испариться, как утренняя дымка. Просто исчезнуть. Чтобы не оставаться наедине с Ромой.

— Куда вы поедете? — с лютым недовольством интересуется Роман.

— Это не твое дело.

— Даша, — устало выдыхает и делает шаг в мою сторону.

— Не подходи! — медленно на выдохе произношу я, отшатнувшись назад. — Я сейчас возьму этот стул и тресну по твоей голове. Я не Максим, и я тушеваться не буду.

Сильнее сжимаю пальцами прохладную спинку стула, подтверждая серьезность своих слов.

— Не увози детей, Даша. Это слишком жестоко.

— Жестоко? А иметь брюнетку в отеле, нормально?

— Откуда ты знаешь вообще, что она брюнетка? — прищуривается и свирепым взглядом меня буравит.

— Ах, так Настенька тебе не сказала, — иронично фыркаю я. — Понимаешь, Ромашка, когда у любящей женщины пропадает муж, она в последнюю очередь подозревает его в измене. И я думала, что с тобой что-то случилось. Примчалась ночью в «Приму», и лично познакомилась с твоей любовницей.

Мой муж недоверчиво качает головой.

— Не-е-ет, — тянет он гортанным стоном.

— Да, Ром. Да. Я хорошая жена. Думала, заберу тебя пьяного домой, а утром сварю тебе твой любимый суп том-ям. Поругаюсь немного, но любить не перестану.

— А сейчас что, перестала меня любить? — с грубой насмешкой спрашивает Рома.

— А как я могу теперь тебя любить? Мое сердце вчера на кровавые куски разлетелось.

— Поэтично, — скалится.

— А душа… душа, Рома, сгорела на адском костре, который ты собственноручно поджег.

— Перестань паясничать, — с раздражением требует муж. — Тебе не двенадцать лет, Даша.

Согласно киваю и грустно улыбаюсь, а со второго этажа уже слышен топот ног. Дети с чемоданами появляются рядом со мной.

— Ну все, поехали, — отворачиваюсь от Ромы.

Мы с детьми выходим из дома. Олеся и Максим быстро идут вперед и успевают сложить чемоданы в багажник машины, пока я еле ковыляю с больной ногой. Я даже не застегиваю куртку, поэтому мне сразу становится безумно холодно. Сердце покрывается инеем. А изо рта валит густой пар.

Сегодня солнечно и морозно.

Мой муж идет за нами, но не произносит ни слова. Я не хочу смотреть на него сейчас. Видеть его лицо, прямой нос и крупный подбородок. Губы в скорбящей улыбке и глаза, которые словно заледенели.

Завожу машинку.

Рома стоит у крыльца и смотрит на меня прямым и тяжелым взглядом. Сложил руки под