Чемоданы разберем. Чем-нибудь займемся. Да? — Олеся вскидывает бровь, глядя на брата.

— Да, — отвечает сухо и закидывает в рот тарталетку.

Я поджимаю губы. Нужно с чего-то начать разговор.

— Вы с Ромой поругались, — констатирует факт Аграфена Григорьевна, когда мы с ней остаемся наедине.

— Да. Я… Я… — облизываю пересохшие губы. — Я разбила салатницу, которую ты нам дарила.

— Салатницу?

— Да, фарфоровую салатницу, — опускаю взгляд и переплетаю напряженные пальцы под столом. — И твой сын мне изменил.

Глава 12

— Подожди, — Аграфена Григорьевна недоверчиво качает головой. — Чтобы в таком обвинять, нужно быть на двести процентов уверенной, Даша.

— Я уверена на тысячу процентов, — ледяным тоном заявляю я.

— Рома… любит тебя, — растерянно шепчет свекровь.

— Может и любит. Но уже не той чистой любовью, раз скатился до пьяного траха с другой.

— Он сам признался?

— Почти, — невесело улыбаюсь. — Когда Рома приперся с признанием, я уже была в курсе его горячей ночи.

Аграфена Григорьевна просто в шоке. Ее лицо увенчивает сетка морщин, словно весь ботокс резко перестал работать и держать ее кожу в нужных местах.

— Чтож… — шепчет хрипловато, словно у нее опилки в горле. — Это очень… неожиданно.

— Соглашусь, — хмыкаю я.

— И это очень неприятно, вы ведь вместе довольно долго.

— Да.

— А дети? Они знают?

— Знают.

— Подашь на развод? — взволнованно уточняет.

— Подам, — решительно заявляю я. — Ты ведь была на моем месте, Аграфена. И ты должна понять, что женская гордость не позволит…

— Дело не в гордости, — вкрадчиво произносит моя свекровь. — Дело в том, что измены бывают разные. И женщины тоже разные.

— Разные измены? — хмыкаю я и скрещиваю руки под грудью. — То есть какие-то измены надо прощать?

— Да.

У меня сердце екает. И внутри начинает бурлить злость.

— Я не уверена, что Рома мог тебе изменить. Он только вот перед выходными у меня был. И говорил только о тебе. Даша — Даша, Даша — Даша. Мой сын… он… жил одной тобой, понимаешь?

Прикусываю кончик языка. Тяжело и резко выдыхаю раскаленный воздух.

Понимаю ли я? Нет, я не понимаю. Не понимаю, к чему ведет Аграфена Григорьевна. Я рассчитывала, что хоть она меня по-настоящему поймет. И поддержит по-взрослому, мудро и рассудительно.

Не так, как моя подружка Милана с ее предложением отомстить предателю. Местью я ничего никому не докажу, и едва ли мне станет легче.

Я морально раздавлена Ромкиной изменой.

— Он… он изменил тебе на встрече выпускников, да? — глухо спрашивает Аграфена Григорьевна.

— Именно так.

— Ох, я знала, что ничем хорошим эта встреча не закончится, — удрученно вздыхает и качает головой. — А ты знаешь, как зовут ту дрянь?

Напряжение бьет по нервам токовым разрядом. Воздух вокруг меня вдруг становится липким и неприятным.

— Знаю, — медленно киваю.

— Настенька, да?

Меня сейчас вырвет.

Я неотрывно смотрю на Аграфену Григорьевну больным и отчаявшимся взглядом.

— Его первая любовь, — добавляет свекровь, а у меня сердце падает в пятки, как оборванная кабина лифта. — Я могла бы предположить, что моего сына подставили, подлили что-то в алкоголь и вызвали ему шлюху, чтоб оставила следы измены. Люди завистливы, сама знаешь! — с нотками стали в голосе высказывается Аграфена Григорьевна. — Но… в Настю мой Рома был сильно влюблен. Из-за нее у него и успеваемость скатилась, и поведение стало хромать. И он, скорее всего, потерял голову, когда снова ее увидел. Первая любовь… она почти всегда больная. Нужна для того, чтобы сердце огрубело и покрылось шипами. Поэтому Рома…

— Хватит, — гневно шиплю я, упираясь ладонями в стол.

Поднимаюсь с места резко, напрочь позабыв про свою больную ногу.

— Я не хочу знать про его бывшую!

— Извини, — шепчет свекровь. — Я разошлась.

— Это отвратительно, — ядовито прыскаю я.

Ковыляю на второй этаж и запираюсь в гостиной.

У меня внутри, как после ядерного взрыва. Все выжжено. Ни одного живого места не осталось. Все в кровавых дырах.

Первая любовь.

Какая ирония.

А мне Рома говорил, что я его первая любовь. Первая, осознанная и единственная.

Царицын вообще всегда отличался романтичностью и порядочностью. И никогда не был замечен мной во лжи.

Выходит, Настю он так и не смог забыть и вычеркнуть из своей жизни. И на встречу выпускников он поехал, потому что точно знал — она там будет.

Увидел и потерял голову. Захотел вспомнить "вкус" своей первой любви.

Омерзительно до дрожи и скрежета.

Я падаю на кровать и переворачиваюсь на спину. Слез нет. Только осознание собственной никчемности и глупой слепой доверчивости.

Рома закончил школу двадцать лет назад. Неужели он все эти годы помнил про свою пышногрудую Настю?

И мечтал о ней втихаря. Грезил, как однажды встретит ее случайно.

Пипец.

А я его любила. Всегда искренне и честно. И я не обманывала его, что он у меня первый и единственный. Первый парень, который проник в мое сердце, врос в мою душу крепкими корнями. Сросся со мной в одно целое за годы долгого супружества.

Да какое теперь супружество… Наши отношения оказались самым настоящим браком.

Рома мне лгал.

Я не первая его любовь.

И, как теперь стало ясно, не последняя.

— Дашенька, — Аграфена Григорьевна стучится в дверь. — Мне звонил Рома. Он хочет тобой поговорить.

— А я с ним говорить не хочу! — рычу раздраженно.

Что еще этому предателю и обманщику нужно?

— Дашенька, — тихо и скованно говорит свекровь за дверью. — Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, милая. Это очень… очень больно. Но…

Она мнется. И раздражает меня сейчас своим присутствием. Я хочу побыть одна.

— Даша, вы должны все обсудить до того, как ты подашь на развод.

Глава 13

— Да блин, ба, он же ей изменил! С какого хрена мама должна идти на уступки? — недовольный голос сына заставляет меня притормозить за стеной.

— Вот именно. Сам учил, что нужно уважать друг друга в отношениях, а теперь других баб шпехает! Охренеть, как уважительно! — поддерживает брата Олеся.

Я прижимаю ладонь к ноющей груди. Еще двадцать минут назад мне казалось, что я остыла и успокоилась. И что я готова здраво мыслить.

Оказалось, что мне показалось.

И воздух вновь становится электрическим. Его не вдохнуть.

Это утро такое же тревожное и хмурое, как и вчера. И дело вовсе не в погоде.

— Он ваш папа. И он сказал, что жалеет о случившемся.

— Пошел он в жопу! — гневно рычит Максим.

— Ба, нам такой папа не нужен!

Прижимаюсь лопатками к стене и прикрываю веки устало.

Аграфена Григорьевна тяжело вздыхает.

Рома ее сын, и это вполне нормально, что она