совсем другое, когда их много, да еще и с разными параметрами. Чай, кофе, соки, вода и так далее. Отчётливее всего я ощущал чистую неразбавленную Воду, остальные напитки воспринимались как-то недостаточно ярко, практически на грани чувствительности.

«Упс» — я поспешил вернуться к реальности — «Есть над чем работать».

Прежде чем рыться в библиотеке, я решил наведаться к Троицкой.

— Скажите мне, Галина Афанасьевна, а сила сопряжения со стихией чем-то измеряется?

— Нуу… — задумчиво понятая она — Понимаешь, Дубравин… градация, конечно, существует, но она скорее номинальная.

— Почему так?

— Нельзя измерить уровень слияния одаренного со стихией. Там все настолько индивидуально, что каждый сам решает на каком он уровне. Все это недоказуемо в степени мистики. Существуют конечно косвенные признаки, но они слишком расплывчаты.

— А какие существуют градации?

— Их семь. Ученик, Наставник, Ученый, Звездочет, Библиотекарь, Архивариус и Владыка.

— Понятно, спасибо. А у вас какой уровень?

— А вот такие вопрос задавать некультурно, Дубравин.

— Почему? — искренне удивился я.

— Потому что это личное дело каждого. Да и потом, ты никогда не проверишь сказали тебе правду или солгали.

— Тогда другой вопрос — как вы думаете, какой у меня уровень слияния со стихией?

— У тебя… — она задумалась, и ответила только через минуту — Сложно сказать… думаю ты сейчас находишься где-то в районе Ученого.

— Это хорошо?

— Это очень хорошо, Дубравин — она серьезно посмотрела на меня. — Это уровень мастеров и гранд-мастеров, который достигается годами духовных практик.

— Ну так я же говорил, что еще с детства ходил на речку смотреть. Сидел там долго и любовался водой.

— Твой дар скорее всего проснулся очень рано, оттого тебя тянуло к родной стихии, она взывала к тебе. На берегу, ты неподсознательно медитировал, поэтому у тебя такой высокий уровень сопряжение с Водой. Знаешь… пробить потолок струей… Такое не каждый преподаватель сможет.

— А вы смогли бы?

— Ну я же Телекинетик, конечно могу.

— А еще кто может?

— На самом деле немало. Не уверена, что именно водой, но пробить потолок из знакомых тебе людей, смогли бы… Аглая Федоровна например, ректор и еще с десяток преподавателей боевых направлений.

— Аглая Фёдоровна разве одаренная?

— Аглая Фёдоровна, к твоему сведению, Дубравин — гранд-адепт Пирокенетик. Она способна разнести это здание быстрее чем ты моргнешь.

Ух ты! Неожиданно. Наша Оглобля Пирокенетик — стихийник Огня вкупе с Телекинезом. Вот же ядерная смесь. А так с виду и не скажешь, что эта женщина такой крутой персонаж. Долговязая и неказистая.

— И последний вопрос. Если вдруг для манипуляции стихией, к примеру — водой, не нужны никакие формулы, это какой уровень восприятия получается?

— Дубравин… — она очень внимательно и строго посмотрела на меня. — Зайди ко мне после занятий.

После неоднозначного приглашения Троицкой, остальные пары я просидел словно на ножах, пропуская мимо ушей все что преподавали в этот день. Лишь только на физподготовке пришлось выложиться по полной. У строгого Альфреда Елисеевича не забалуешь. Вмиг заставит наяривать десять кругов вдоль забора Академии. Или что еще хуже — запряжет переносить тяжелый спортивный инвентарь, от одного конца стадиона в другой. И так несколько раз. Правда сегодня было фехтование — обязательная дисциплина в физподготовке любого одаренного.

Фехтование мне совсем не давалось. Я перепробовал кучу разного оружия, разве что лук не трогал и метательные ножи. Но так как выбор сделать было нужно, (не голыми же руками мне на спаррингах биться?) я выбрал шест. Конечно же мой выбор был сопровожден многочисленными насмешками и издевками со стороны однокурсников.

— Дайте ему сразу вилы.

— Мне кажется ему лопата подойдет больше.

Ага, я умел управляться с лопатой, вилами и мотыгой. И что? В моих руках это не только орудие труда, но и может стать оружием убийства высокомерных дворянчиков.

Да, шест определенно, что что нужно. Тоньше черенка от той же лопаты, но так даже еще удобнее.

Поначалу, конечно, я страдал с этим шестом. Меня мутузили все, причем совсем не понарошку, хотя драки и рукоприкладство на территории Академии были под строжайшим запретом. Но спустя пару месяцев, под пристальным приглядом Альфреда Елисеевича, я уже более-менее сносно обращался с этой палкой. Получать на орехи начали уже дворянчики, которые со своими короткими зубочистками пытались достать меня. Дистанция наше все. Тем более длинный шест легко позволял контролировать ее.

После занятий, приняв душ в моей отреставрированной комнате, и сходив на обед, я направился в сторону учительского городка.

— А ты чего в форме? — у порога своего дома встретила меня Троицкая.

— А-а… ну так…

— Ладно, я поняла. Одеть нечего?

— Ну… есть. — попытался отмазаться я.

— Но слишком проста одежка? — на ее морщинистом лице появилась беззлобная улыбка.

— Да, это так — сокрушенно пришлось признаться.

— Не обращай на них внимания. — она попыталась успокоить меня. — Им только дай повод самоутвердиться за чужой счет.

— Ну… вам то просто говорить, вы же баронесса.

— Ничего, у тебя все впереди. Обедал уже?

— Да, только что.

— Тогда ступай за мной.

Галина Афанасьевна Троицкая — ныне баронесса, но еще каких-то двести лет назад род этот гремел славою на всю Россию и носил наследуемый титул графов, дарованный еще из рук самого государя-императора Бориса III Годунова. Но милость часто сменяется немилостью. Троицкие были уличены в измене, наказаны и разжалованы в бароны. Все имущество рода было конфисковано и распродано. С тех пор от могучей некогда фамилии остались лишь воспоминания.

Но не это сейчас главное. У Галины Афанасьевны был сын. Мальчишка кроткого нрава, о черных волосах и карих глазах. Так сильно похожий на того, кто сейчас пришел к ней домой. Боль утраты, которую она пыталась безуспешно унять многие годы, сейчас впервые за долгое время трансформировалась во что-то иное. В материнский инстинкт? В привязанность? Во что? Пожилой женщине, которой стукнул уже шестой десяток лет предстоит в этом разобраться.

Меня пригласили в дом. Прямо в гостиной стояло сразу три таза наполненные водой. Я быстренько пробежался по комнате. Просторная, со светлыми обоями в пастельных тонах. Высокий белый потолок с обрамлением из гипсовой лепнины и небольшой, но симпатичной люстрой. Окна большие, с плотными и тяжелыми шторами, которые сейчас были откинуты. Мебель под стать общему антуражу — резная, старинная и сплошь декоративная. Миленько преподы живут.

— Продемонстрируй что можешь — указала она на таз, крайний справа.

— Что конкретно?

— Удиви.

Я не пошевелил даже и пальцем, но вода из указанной емкости воспарила в воздух. Пара мысленных приказов, и вот водяной сгусток принимает форму ровного куба. Через секунду это уже идеальная пирамида.

— Неплохо — прокомментировала она