в РККА. Правда, информация оказалась недостоверной, не в том, что немцы применяют танковые корпуса, а в том, что у них понимается под «танковым корпусом». У них танков в этих подразделениях было сравнительно мало, а больше панцергренадеров, о которых расскажу в другой раз. Но, помимо этого, была другая проблема — танкистов-то быстро собрать можно, если постараться, танки для них произвести, с напряжением сил, тоже можно, но никак нельзя сделать то же самое с инфраструктурой и обеспечением этих танковых корпусов. А задача была поставлена. Но и это ещё, если сравнивать с тем, что было помимо этого, ерунда. Резкое наращивание численности Красной Армии, с 96 стрелковых дивизий к началу 1939 года до 198 стрелковых дивизий к лету 1941 года, привело к тому, что наметилась острая нехватка офицерского состава — квалифицированный командующий состав родить на пустом месте, быстро, тоже нельзя. Наиболее острой проблемой был младший командующий состав — в РККА некоторые сержантские функции были возложены на офицеров, командующих подразделениями вплоть до взвода. Прохладные истории о том, что сталинские чистки обезглавили РККА и сделали её неготовой к войне — это забавно, если помнить, что проблема была создана ещё в 1939 году, но не чистками, а расширением армии. А армию расширять было нужно, потому что противник делал то же самое, причём более успешно. В общем, добавь эти чистки, убери их — общая картина изменится несильно. Я не говорю, что это хорошо, но я говорю, что влияние этих чисток слишком переоценивают. Проблемы имели другой характер, более глубокий — Сталин, ещё в начале 30-х годов, должен был выбирать, либо большая армия, непонятно на какие шиши и непонятно с какими перспективами, либо индустриализация, тоже непонятно на какие шиши, но зато понятно с какими перспективами. Выбрал он индустриализацию и не прогадал. Мы, конечно, с нашим-то послезнанием, можем ругать Сталина и советских генералов на тему того, что надо было сразу верно оценивать возможности противника, заранее готовиться к совершенно новой войне, только вот беда — без послезнания всё происходящее относится к категории непредсказуемого.

Глава третья

Тротиловое эхо

*10 августа 1935 года*

— … и да, это обойдётся нам в крупную сумму, но зато мы получим более дешёвый алюминий, чем конкуренты, — продолжил Леонид.

Он выступал перед советом директоров — полуформальным органом, необходимым для того, чтобы выполнять все его хотелки и контролировать операционную деятельность концерна «K-Group».

— Так что изыскивайте средства, думайте и соображайте — нам нужно залезть в проект ГЭС в Кентукки, — потребовал Леонид. — «K-Dam» — это исключительно моя заслуга, моя и только моя, поэтому, если с Кентукки не будет результатов, я начну задумываться о том, а нужен ли мне совет директоров в нынешнем составе…

«K-Dam» — это проект дамбы в округе Марипоса, штат Калифорния, который Курчевский выхватил из рук федерального правительства. Рузвельт хотел, чтобы были проведены тысячи тендеров, чтобы всё прошло в духе американской мечты, но Леонид сумел убедить его, что для США будет лучше, если эту дамбу построит он, с участием 75%, а государство построит на освободившиеся средства что-то другое.

В конце концов, тендеры объявлять пришлось, но уже от лица концерна, чтобы найти подрядчиков по бетону, металлу и прочим материалам. Леонид, конечно, стремился сделать свою компанию способной самостоятельно решать все виды задач, но совсем в глубину он не погружался…

— Мистер Курчевский, — заговорил Конрад Миллс, исполнительный директор «K-Ground». — Мы постараемся выторговать лучшие условия.

— Мне не стараться надо, а выторговать, — пригрозил ему пальцем Леонид. — Вы знаете, что будет в ином случае… На этом всё — возвращайтесь к работе.

Настроение у него не очень — месяц назад он узнал, что Кэтрин спит с садовником. По причине врождённой подозрительности и стойкого убеждения, что до конца нельзя доверять никому, даже себе, во время заключения брака они также заключили брачный договор. И в этом брачном договоре были предусмотрены последствия измены одной из сторон.

Так что Кэтрин вновь Хэпбёрн, без денег, без права видеться с детьми — начинает с самого начала.

А Леонид всё также безумно богат, но очень зол…

Ещё и Центр совсем не радует — теперь приходится объяснять интересующимся органам, почему он активно торгует с испанскими республиканцами и почти ничего не продаёт националистам.

Рузвельт относится к этому с пониманием, ему и самому эти националисты не особо нравятся, но у Джона Гувера, директора новообразованного ФБР, взгляды несколько отличаются — он считает, что республиканцы — это, суть, коммунисты, а с коммунистами у США тайная война…

Ну и сам Франклин тоже хорош — дал Гуверу приказ искать признаки подрывной деятельности фашистов и коммунистов. И теперь директор ищет эти признаки везде. В том числе и в действиях Курчевского.

Причём самое удивительное — Гувер считает Леонида, скорее, сторонником фашистов, чем коммунистов, но не тех фашистов, что в Германии, а тех, что в Италии. В общем-то, Леонид считал Джона Гувера очень странным человеком, который ищет проблемы там, где их нет. Точнее, они там точно есть, но…

«Впрочем, то, что я продал 500 самолётов и 170 броневиков Муссолини, наверное, выглядит как открытая поддержка», — подумал Леонид, выходя из главного офиса концерна.

Ситуация напряжённая — Гувер копает под него, ищет связи с итальянскими фашистами, а сам Курчевский из-за этого оборвал связь с Центром, на неопределённый срок.

«Но Гувер ведь не идиот…» — подумал Леонид, садясь в свой новенький Роллс-Ройс Фантом II. — «Должны же быть какие-то основания для того, чтобы он считал меня сторонником Муссолини…»

— Куда ехать, босс? — спросил Колин, его личный водитель.

— В Эмпайр-стейт, — сказал Леонид. — Езжай помедленнее — я хочу подумать.

— Хорошо, босс, — кивнул водитель.

И Курчевский начал анализировать ситуацию.

Бенито Муссолини, вопреки ожиданиям, не друг Испанской Фаланге, потому что с нею очень крепко дружит Адольф Гитлер, с которым не дружит Муссолини. Делает ли это действия Леонида, поддерживающего республиканцев, врагов Испанской Фаланги, другом Муссолини?

Аргументация выглядела слабоватой…

«А может, надо смотреть на это в контексте Мексики?» — вдруг озарило Леонида.

Что он построил в Мексике? А он построил там голубую мечту Муссолини.

Максимально централизованная экономика, генерирующая прорву денег, расходуемых на её собственное расширение и усиление. Благодаря тому, что на частную конкуренцию не тратится уйма ресурсов, Леонид уже начал постепенную индустриализацию центра Мексики. Выпускники католических техникумов устраиваются на новые заводы,