– А как мы узнаем, в какой части света они сейчас живут?! – возмутился я, а Тана вскинула брови.

– Ракель и Эрик – не новозеландские имена. И они говорят по-испански. Вы ведь живёте недалеко? – обратилась она к новой знакомой.

– В Саламанке, – подтвердила та.

– Видишь? – победно заявила подруга. – Туда легко добраться!

Тана, как всегда, светилась уверенностью. Ракель молчала, обхватив себя за плечи и искоса поглядывая на меня.

– Ладно, почему бы и нет, – пожал плечами я. – Не вижу ничего страшного, чтобы познакомиться в реальной жизни с тем, с кем встречаешься в снах.

Ракель насмешливо вскинула брови, а Тана не ответила, а только хмыкнула и вновь обратилась к собеседнице:

– Если я тебе продиктую номер, ты будешь помнить его, когда проснёшься?

– У меня нет мобильника. А номер брата я не знаю… Но можем обменяться профилями в Инстаграме[4].

– Сойдёт. Скажи ему, что я напишу завтра.

Ракель назвала его имя в сети, а Тана потратила остаток ночи, бормоча его, чтобы лучше запомнить, – до самого звонка будильника. Мы ничего не можем забирать из снов, так что записывать было бесполезно.

Сон начал рушиться, когда его создатель пробудился. Долину прорезали светящиеся трещины, лошади поблекли и превратились в цветные пятна, которые исчезали одно за другим.

– Завтра поговорим! – успела крикнуть Тана.

Цвета померкли, и я завис в пустоте. Не успев провалиться в следующий сон, я сам услышал звонок будильника, который вернул меня к реальности. И вот я снова был в своей комнате.

Я сладко потянулся и выпрыгнул из постели. Сны всегда были увлекательными, но в первое время они так угнетали меня, что я весь день ходил вялый.

Карты

– Ничего не понимаю, – пробормотала Люсия. Не стоило с ней об этом говорить. Отношения между нами и так были напряжёнными, поэтому едва ли нужно было делиться с кем-то тайной, что происходит со мной в снах. Но я и подумать не мог, что новости произведут на неё такое впечатление. – Я чувствовала, что что-то не так, – продолжала она бубнить себе под нос, – но не догадывалась, что позовут всех, кроме меня…

– Конечно, «что-то не так», – бросил я, удивившись собственной резкости.

– Я уже ни в чём не уверена. Лучше бы мне вообще было ничего не делать. Почему этим двоим повезло, а мне – нет?

– Не знаю. Может, никакой причины и нет.

– Но почему ты не пускаешь меня в свою жизнь? Я недостаточно хороша, чтобы «стать членом закрытого клуба»?

– Всё не так! – возразил я. – Я от тебя ничего не скрываю!

– Раньше – да, но после переезда всё изменилось!

– Вспомни, как ты реагируешь на любые мои слова! – взорвался я.

Не стоило этого делать, знаю. Я продолжал нервно перемешивать хлопья в чашке, пока молоко не приобрело мутно-шоколадный оттенок. Кошки, похоже, тоже проявили равнодушие к завтраку. Пантера вернулась на своё любимое кресло, едва заморив червячка, а Тигр предпочёл играть с кормом, вместо того чтобы есть, медленно и печально. Люсия к еде даже не притронулась. Я подвинул к ней коробку с хлопьями.

– Времени на еду не останется.

– Я не голодная, – пробубнила она.

– Тогда ты опоздаешь.

– И что? – отозвалась она, вскочив. – Не жди меня. Не хочу быть тебе обузой, – и убежала прочь.

У меня комок подкатил к горлу. Я возводил между нами стену, чтобы защититься. Я не виноват в том, что она не умеет путешествовать по снам. Я всю жизнь мечтал, чтобы мы делали это вместе. Странствующих по снам – единицы, и шансы, что двое обладателей этого дара будут родственниками, стремятся к нулю. Это было просто невозможно – по крайней мере, я раньше так думал. Не стоило ей ничего рассказывать… Я тяжело вздохнул, уткнувшись в плошку с размякшими хлопьями.

Школьный день тянулся ужасающе медленно. Правда, мне повезло уже в первую неделю обзавестись парой друзей. Жен сидел со мной рядом, так что это было просто. Мы неплохо поладили: он был тихий, но забавный. Он относился к тому типу людей, кто отпускает едкие, но всегда верные комментарии. Он стригся каждую неделю, у него были большие тёмные глаза и родинка на тыльной стороне ладони, которую он постоянно расчёсывал, когда нервничал. А ещё он любил выцарапывать что-то похожее на паутину на обложке тетрадки, а потом пририсовывал паучков в шляпах по углам. По его губам при этом блуждала едва заметная загадочная улыбка.

Жен снова склонился над тетрадкой, пририсовал бутерброд во рту одного из паучков и нацарапал «Присоединяйся». Но я не мог думать ни о чём, кроме Лу и разгневанной Ракель, чей брат застрял внутри сна.

На перемене мы встретились с Марией. Она принесла увлекательную карточную игру, и не важно было, что правила непонятные. Я так увлёкся, что на какое-то время забыл обо всём, пока Тана (точнее, не Тана, а Кае) не прошла мимо в компании подружек. Мы успели только обменяться мимолётными взглядами, потом она отвернулась, тряхнув головой. Я тоже отвернулся и с силой «припечатал» карту к стопке сверху.

– Шансов у тебя немного, – заметила Мария, посмотрев на свои.

– Что? А, ладно… я всё равно мало что понимаю, – пробормотал я в ответ, а Жен продолжил загадочно, в своей манере, едва заметно улыбаться.

– Это видно! – засмеялась Мария, не раскрывая рта, и положила карту с единорогом поверх моей. – Но я, вообще-то, не про игру говорила, а про ту блондинку.

– Про Кае?

– Думаю, у тебя мало шансов, – повторила Мария, подняв брови. – Это «женский клуб».

– Ничего мне от неё не надо!

– Но смотрел ты на неё слишком пристально… – встрял Жен.

– Да нет же! Вы всё не так поняли! – запротестовал я.

Друзья обменялись насмешливо недоверчивыми взглядами, после чего Жен выложил новую карту.

– Кажется, я её где-то видел… – услышал я собственное бормотание. Понятия не имею, зачем я это сказал, но слова возымели действие, да и голос мой звучал искренне.

– Каетану? – заинтригованная Мария склонила голову. – Где? Извини, но не могу тебя представить членом их «закрытого клуба».

– Это было давно, – отозвался я, перемешивая карты и пытаясь собраться с мыслями, чтобы мои слова не звучали слишком странно (что мы вместе путешествуем по чужим снам и сражаемся там с монстрами). – На пляже. Хотя она старательно делает вид, будто мы совсем не знакомы.

Мария расхохоталась, и в её голосе слышалось искреннее отвращение.

– Да ладно тебе! Это точно была не она. Не могу себе представить её Величество