От него веяло теплом и безопасностью. Думаю, что при жизни, он был тем еще покорителем женских сердец.

— Чем обязана вашему визиту, господин дух-хранитель? — осторожно уточнила я.

— Зовите меня просто Альфред, пожалуйста! — меланхолично заметил дух, улыбнувшись. — Я прибыл поблагодарить вас, Анастасия, за ваше появление в нашем мире и предложить свою помощь.

Он второй раз назвал меня настоящим именем, а я до сих пор не слышала сирен, оповещающих об опасности попаданок.

— Вижу смятение на вашем лице, поэтому скажу сразу, что я сохраню вашу тайну и не сообщу ректору Харташу о вашей, гхм, — Альфред замялся, подбирая слова, — особенности.

— Я вынуждена спросить, чего вы хотите взамен за свою помощь и молчание, — присев на край ванны, в которую, надо сказать, я так и не попала и скрестив руки на груди, я вопросительно уставилась на хранителя.

— Почему вы считаете, что обязательно должен быть «взамен», — лукаво уточнил Альфред.

— Потому что, даже Хейнрот, каким бы добрым и славным малым он ни был, взамен попросил рассказать ему о моем мире, — обосновала я свои подозрения. — Поэтому, логично предположить, что раз вы сами появились и предложили помощь, значит, вам что-то нужно. А в бескорыстие людей, да и не людей, я уже давно не верю!

Дух беззлобно ухмыльнулся и пристально на меня посмотрел:

— Вы правы, Анастасия, мне тоже нужна ваша помощь.

— И чем же я, простая попаданка, могу помочь духу-хранителю целой академии? — я не смогла удержаться от сарказма, усталость сказывалась на моих реакциях.

— Хейнрот просканировал вашу магию, — начал дух. — Вы — Ведьма!

— Ну, это я уже слышала, — попыталась перебить я Альфреда.

— Ведьм изгнали из нашего мира очень давно и вот спустя 5 веков после их изгнания, появляетесь вы с силой Ведьмы и академия откликается на ваш зов, — хранитель пустился в объяснения.

— Альфред, ближе к делу! — опять перебила я его. — Я очень устала.

— Я хочу, чтобы вы возродили академию, наполнили ее силой и научили студентов пользоваться всеми эмоциями! — выпалил дух.

Господи! А я всего лишь хотела мужика нормального и помыться!

Настя.

И нескончаемые сюрпризы.

Клятвенно заверив Альфреда в том, что я обязательно подумаю над его увлекательным предложением, я выпроводила духа восвояси.

Наконец-то, я осталась одна! Очень хочется надеяться, что больше ко мне сегодня никто не придет. Раздевшись, я залезла в ванну и включила воду, благо система подачи воды в этом мире мало отличалась от нашей, поэтому я быстро со всем разобралась. Села в холодную ванну, поджала под себя ноги, обняла шланг от душа, так чтобы вода лилась мне на спину и дала волю эмоциям.

По щекам потекли медленные слезы. Проклятье, не думала, что сейчас накроет... Я так делала иногда, когда было совсем тяжело. И, похоже, моя граница оказалась ближе, чем я рассчитывала.

Вспоминается раннее детство. Я играю в комнате, пытаюсь натянуть на куклу новую шапочку, которую сделала из порванного носка, но, кажется, я отрезала его неправильно, самодельный головной убор никак не хочет держаться.

Вдруг из коридора слышится поворот ключей. Папа вернулся?! Бросаю куклу, вскакиваю встречать, но не успеваю сделать и шага, как вздрагиваю от маминого крика.

Что такое? Он же ещё разуться не успел...

Замираю, не в силах пошевелиться. Слова звучат как белый шум, будто на незнакомом языке. Из обрывков фраз понимаю, что он в очередной раз не донес полученную зарплату до дома, а оставил ее в ближайшем винно-водочном. Ну точно. Слышу, как глухо звякают бутылки. Противный лязгающий звук, который надолго укрепился в моей памяти образом лживого веселья, после которого остаётся только грязь, отчаяние и плачь мамы, который слышно из-за закрытой двери ванной.

Потом мама ругалась с бабушкой, которая не упускала возможности упрекнуть мать в выборе мужчины, хотя сама жила с домашним насильником до тех пор, пока тот не умер при загадочных обстоятельствах. Ситуация осложнялась тем, что после того, как отец, во время очередной пьянки, поскользнулся, упал с лестницы и больше не очнулся, мы из общаги, где жили с отцом, переехали к бабушке в двухкомнатную, которая осталась ей от покойного деда и в этом она мать тоже упрекала. Я сначала пыталась их разнимать. Мне хотелось защитить мать. Мне казалось, что она бедная и несчастная. А когда не получалось, я убегала от их ссор в ванну, чтобы за шумом льющейся воды не слышать ругани. Мое детское сердце разрывалось от страха и бессилия. Обратиться за помощью мне было не к кому, поэтому я старалась, как можно меньше с этим соприкасаться.

Чем старше я становилась, тем меньше мне хотелось бывать дома. Я постоянно пропадала в школе, проводила время у друзей, в студенческие годы даже жила у одногруппника. А потом пошла в личную терапию и поняла, что все, что происходило в моей семье — это следствие негативных семейных сценариев, выборов, которые совершали мои родители и того, что их никто не научил проявлять любовь по-другому.

Наша семья была классическим примером треугольника Карпмана: бабушка — любительница бегать из жертвы в агрессора и обратно. Пока дед был жив и поколачивал ее, она с ним была типичной жертвой: замуж то ее выдали не по любви, хоть и за председателя колхоза, уйти она от него не ушла, потому что боялась и «я терпела ради детей». Понятно, что дед в этой истории был арбузером, хотя если честно, сейчас с высоты, так сказать, своего жизненного и профессионального опыта могу сказать, что дед был вынужденным агрессором, потому что те истерики, которые ему закатывала бабка, чуть ли не на весь колхоз, было очень сложно успокоить словами, только дать ей хорошего «леща». Видимо, она таким образом мстила ему за то, что ее за него выдали, мол, купил бабу — вот терпи истерики. А у него банально не выдерживали нервы.

После его кончины, она осталась более, чем в шоколаде: большая двухкомнатная квартира в центре города, внедорожник предпоследней модели и приличная сумма на сберегательной книжке.

Отец погиб спустя год, после деда и мы переехали к бабушке. И вот тут-то она очень быстро, почувствовав, свою власть над нами, перебежала в позицию агрессора. Мать, как была в жертве, что с мужем, что со своей матерью, так в ней и осталась. А мне досталась почетная роль — спасателя.

Благо, я поняла это достаточно рано и благополучно сбежала из этого треугольника, сначала к одногруппнику, потом на съемную квартиру, когда стала сама зарабатывать. А потом долгими месяцами залечивала эмоциональные раны на сессиях