копией тех, киношных, будто и не прошло двух с лишним сотен лет. Разве что названия напитков были по большему счету не на слуху у Тимофея, да табуреты возле барной стойки представляли собой круглые, висящие прямо в воздухе диски, очень похожие на блины от штанги, даже отверстие по центру имелось – как оказалось, опустив туда пальцы, можно было приподнять или опустить такой табурет в зависимости от роста посетителя.

Имелись в баре и столики – тоже висящие в воздухе, как и подобия стульев без ножек вокруг них. Тимон прикинул, что такая особенность местной мебели должна очень нравиться уборщикам – удобно мыть полы, ничего не сдвигая. Впрочем, он вспомнил – или подсмотрел ненароком мысли Тимура, – что убирают здесь не люди, а роботы, которые вряд ли чему-нибудь радуются. Но все равно антиграв-технология ему нравилась все больше и больше. Что касается мебели – не только удобно, но и стильно.

Поскольку была лишь середина дня, расслаблялись в баре не так уж много людей. Оттого сразу бросалась в глаза группа из десяти человек за двумя сдвинутыми впритык столиками. Перед большинством из них стояли пивные кружки – почти все уже наполовину пустые, – но четверо пили не пиво: возле троих стояли невысокие ребристые стаканы, а еще у одного, одетого в нечто темно-синее с золотыми вставками, отдаленно напоминающее форменный китель, была в руках рюмка, которую он как раз и опустошил. Этот человек, лет сорока на вид, был русоволосым, с приятным интеллигентным лицом и широкими плечами, одно из которых поднималось чуть выше другого.

– Как же мы порешим? – поставив пустую рюмку, спросил он неожиданно сильным и хриплым голосом, совсем не подходящим к его внешности. – Вас восемь, а заказчиков, включая моего, трое. Лерон Сапов, мой старпом, – кивнул он на сидевшего справа темноволосого мужчину в похожем кителе, – представляет двух других, что также дожидаются вас на Эстере. Они дали ему полномочия подписать с вами контракт, как и мне – третий заказчик. Но получается так, что у одного из них будет три новичка, а у другого – лишь два, ведь своего-то я, понятно, обижать не стану. И ладно бы вас было восемь десятков – одним больше, одним меньше, не критично, – но вас, пурга хренучая, всего лишь восемь, и кому-то из тех двоих не понравится, что его обделили. «А с хрена ли, – скажет, – меньше именно у меня?» Получится некрасиво, люди могут поссориться, а то и форштевни друг другу отрихтовать.

– Возьми своему четырех, – сказал кто-то, – а двум другим по два, вот и все дела.

– Но тогда эти двое окрысятся на него, а то и вообще я окажусь виноватым, что ему больше других нахапал.

– Жребий, Пират Димитович, – посмотрел на капитана старпом. – Я вижу только такой выход. Три – три – два. И – кому повезет.

– Пурга хренучая! – вдарил кулаком по столику Котомаров. – Дожили! Жребий!.. Скоро гадать начнем! Почему никто не хочет лететь на Эстер, а, Лерон Таминович? Ведь такие деньги им платят – сам бы пошел, да на одном месте долго сидеть не могу… Эй, бармен, еще водки!

– Я хочу! – шагнул к сдвоенному столику Тим.

– Чего ты хочешь? Водки? – посмотрел на него исподлобья капитан. Плечи его еще сильнее скособочились.

– Если угостишь, можно и водки. А вообще я хочу лететь на Эстер, бабло рубить.

– Кого?.. – поперхнулся темно-медового цвета напитком старпом.

– Бабл… Э-ээ… Деревья. Пилить, рубить, все что нужно.

– Бар-ррмен!!! – зарычал Пират. – Две водки!

Тимону стало и страшно, и в то же время любопытно. Страх был вполне объясним, он впитался в сознание почти на уровне рефлексов: выпьешь – умрешь. Однако его нынешнему сердцу спиртное ничем не грозило, так что и бояться было нечего. А любопытно было тоже понятно почему: все новое и неизведанное всегда вызывает любопытство.

Разумеется, Тимур подслушал его мысли и чувства.

«Не бойся, – подбодрил он. – Я много не буду, сам не люблю. Для дела нужно, сам видишь. Тебе еще, может, понравится».

Тимофею не понравилось. Горько, обжигающе, тошнотворно… До ужаса отвратительно! И вот эту гадость люди сознательно, по собственному желанию пьют, да еще и платят за это?!.. Что-то тут было не то… Какой-то подвох. Если бы не странное тепло, возникшее в животе и поднявшееся к самому мозгу, можно бы было об этом подумать… А так – нет, не хочется, ведь и так хорошо. Мило, уютненько. И люди вокруг такие милые! Славные, добрые. Оказывается, в будущем так много добрых людей!.. Нет! Они все тут добрые. Все-все! Даже Тимур…

«Тимур! Ты хороший. Правда. А я?..»

«А ты – заткнись! – огрызнулся «хороший» Тимур. – Что, от одной рюмки поплыл? Не мешай мне, понял?»

«Я никуда не поплыл, я здесь, с тобой! Я не буду тебе мешать! Я помогать буду».

«Ты поможешь мне, если заткнешься!» – от мысленного вопля Тимура у Тимона даже закружилась голова. Которой у него, по сути, не было. Эта мысль показалась ему забавной, и он захихикал. Как оказалось, вслух.

– Что тебя насмешило? – насупил брови Пират Котомаров.

– Это я от радости, – сказал Тимур, пригрозив Тимофею сильными психотропными средствами, если тот не уймется. – Я только сегодня увидел объяву; думал, что опоздал.

– И опоздал бы. Завтра крайний срок регистрации новых членов экипажа. Послезавтра уже летим.

– Так ты берешь меня?

Капитан окинул Тима внимательным взглядом и сказал:

– А сам как думаешь? Слышал ведь, о чем мы тут говорили.

– Слышал. И понял, что людей ты набрал мало…

– Людей всегда мало, – перебил его Котомаров и кивнул на свободный парящий в воздухе стул: – Садись, оботрем детали.

Тим сел.

– Как зовут? – спросил капитан. – Не по ид-чипу, а так – как привык, чтобы звали? Я вот по чипу Пират, но тебе так меня звать не надо. Обращайся по рангу: капитан. Можно просто кэп.

– Я Тиму… Тим. Просто Тим.

– Еще водки, Тим? Угощаю.

– Мне бы пива, – сказал Тимур, и когда Пират сделал заказ, спросил: – Ты сказал о новых членах экипажа. Разве мы экипаж?

– Ну, ты, положим, еще