мало того, что вся эта показуха насмарку пойдёт, так ещё новый узел, не дай Царь небесный, развалится.

Опять же — я в чернорабочие не нанимался!

Младший урядник в бутылку не полез и разве что ругнулся, да и ругнулся вполголоса, будто и не на меня вовсе. Я пропустил крепкое словцо мимо ушей и продолжил свой путь. Взял рубаху, но сразу надевать её не стал и постоял немного, обсыхая. Куртку и вовсе закинул на плечо наравне с вещмешком, так и двинулся знакомой дорогой в барак к поручику-тайнознатцу. Стрельцы цепляться не стали, будто бы недавняя демонстрация умений всё окончательно прояснила и я занял в здешней иерархии некое вполне определённое место. Знать бы ещё — какое.

Чеслав отыскался в своей комнате, при моём появлении он поднялся из-за стола, взял бумаги и сказал:

— Идём!

Я посторонился, выпуская его, и спросил:

— Куда?

— В госпиталь.

— А переаттестация?

— Всё будет! — отмахнулся поручик.

Пришлось вновь тащиться за ним, и эдакая зависимость после привольного житья-бытья попросту взбесила. А что же будет, когда меня на службу определят?

«Переаттестация, переаттестация, переаттестация…» — раз за разом билось в голове, и я решил во что бы то ни стало добиться направления во дворец правосудия для выправления бумаг о достижении двенадцатой ступени возвышения. Там улучу момент и добегу до больницы. Глядишь, магистр Первоцвет и добьётся обратного перевода.

Дурак! Сразу надо было на встрече с ним настоять!

Никто не слушал? Ну и что с того?

Тайнознатец я или кто? Мог бы надавить авторитетом или с тем же наставником Девясилом столковаться. Он бы точно подзаработать не отказался…

Магистр Гудимир принимал пациентов в просторном шатре. Пахло в том порчей, гнилой кровью и смертью, ровно как в нашем флигеле. Ассистировала врачу троица парней, лишь на год или два постарше стажёров Первоцвета, все со склонностью к багряному аспекту. Я будто домой вернулся.

Сам магистр оказался высоким и нескладным блондином лет тридцати. Лицо его было вытянутым, шевелюра — растрёпанной, глаза — красными, но не багряными, а багровыми. Если у Гая и Первоцвета аспект полностью соответствовал стандарту школы Багряных брызг, то здесь просматривалась склонность к чуть более тёмному оттенку.

— Принимай пополнение, Гудимир! — прямо с порога объявил Чеслав.

Магистр оторвался от притянутого кожаными ремнями к хирургическому столу человека с кляпом во рту и резко спросил:

— Кто такой?

Поручик указал на меня.

— Не из ваших, но с кровью работает. Лекарь второго класса.

— Заканчивайте! — бросил Гудимир ассистентам, сам отошёл к рукомойнику, сполоснул ладони и вытер их полотенцем, после двинулся к нам. Требовательно протянул руку, и Чеслав передал ему мои бумаги.

Магистр только глянул на листы и сразу нахмурился.

— Лучезар Серый? Стажировался у Первоцвета?

— Всё верно, — подтвердил я.

Дальнейшее поразило до глубины души.

— Убирайся! — едва ли не выплюнул Гудимир и резким взмахом руки вышвырнул сцепленные скрепкой листы прямиком на улицу. — Пошёл вон!

Я так удивился, что не сдвинулся с места, а Чеслав цветом лица враз сравнялся с произраставшими в здешних местах помидорами.

— Ты ополоумел, Гудимир? — прорычал он. — Сам же о нехватке людей все уши майору прожужжал!

Магистр сложил на груди руки и отрезал.

— Мне не нужны бездари, купившие патент!

Тут уж я промолчать не смог.

— Купил? С чего бы это?

Заподозрил, что кто-то прознал о стребованной Первоцветом при повышении класса полусотне целковых, но Гудимир сумел удивить и тут:

— Думал, никто не узнает? Ха! Мир тесен и шила в мешке не утаишь! Магистр Гай мне всё о тебе рассказал!

Тут бы сбавить тон, да только едва не разорвало от бешенства, вот и не сдержался.

— Кому о бездарности толковать, только не этому напыщенному хорьку!

Врачу будто мокрой тряпкой по физиономии съездили.

— Что-о-о⁈ — едва ли не просвистел он, округлив глаза. — Магистр Гай — мой добрый друг, а это оскорбление — оскорбление всей нашей школы. Я требую удовлетворения!

— Гудимир, не дури… — заикнулся было препроводивший меня в госпитальный шатёр поручик, но его вмешательство никакого действия не возымело.

Магистр сорвал с себя окровавленный халат и выскочил на улицу, перед тем выкрикнув:

— Дуэль! Немедленно!

Быстрым размашистым шагом он поспешил неведомо куда, и Чеслав с обречённым вздохом пояснил:

— За разрешением на поединок побежал. — После хмуро глянул на меня и скривился. — Ну и чего ты лыбишься, дурень?

А я попросту ничего не мог с собой поделать — уголки губ так и растягивала злая улыбка, совладать с которой я попросту не мог. Прекрасно осознавал, что сейчас меня будут не убивать, так проклинать, а будто скулы судорогой свело. И это не фальшивая гримаса Лучезара-боярина к лицу прилипла, это что-то прямо из самого нутра рвётся. Тут плакать впору, а меня того и гляди смех разберёт.

Ну что за день сегодня такой? Ещё безумней вчерашнего!

Глава 4

Ничего поделать со своим лицом я так и не сумел. Шествовал по лагерю с улыбкой до ушей, будто юродивый. Нет, в итоге успокоился, конечно, просто не стал ломать игру, продолжил лыбиться как человек, которому нечего терять.

— Умеешь ты друзей заводить, — пробурчал Чеслав.

— Меня прокляли, — со всё той же беспечной улыбкой пояснил я и добавил: — Дважды!

— Не удивлён, — буркнул поручик и зло глянул на магистра медицины, который получил разрешение на дуэль в самые кратчайшие сроки — мне только и удалось, что отдышаться и чуток в себя прийти. — Ладно, чёрт с тобой. Буду секундантом.

Дуэли тайнознатцев проводились на поляне саженях в ста от лагеря. Точнее — на заболоченном лугу у мутного медленного ручья. Секундантом Гудимира выступил ещё один колдун в чине поручика, судьёй стал седоусый капитан, усталый и унылый. На магистра медицины он глядел с откровенным неодобрением, но препятствовать проведению дуэли не стал. Наверное, попросту не мог.

— С учётом разницы в рангах для недопущения смертоубийства вместо вольного поединка будет произведён обмен ударами, очерёдность коих определит жребий. Если по результатам оных оба дуэлянта останутся на ногах, победа будет присуждена тому, кто потратит меньше времени на отражение атаки соперника. — Капитан поднял руку со странного вида карманными часами. — Проигравший будет обязан принести публичные извинения, а если таковым окажется магистр Гудимир, он вдобавок к этому не