Суд над Владимиром Саренпей состоялся осенью, в конце сентября. Был вынесен суровый приговор – расстрел, воспринятый всеми в те далекие годы с подлинным удовлетворением. Судебная коллегия Верховного Суда страны оставила приговор без изменений.

Ложь сознательная и бессознательная всегда будет в свидетельских показаниях, и вопрос сводится не к тому, доверять или вовсе не доверять свидетельским показаниям, а к тому, чего в них больше – правды или лжи. На этот вопрос можно с уверенностью ответить, что как в жизни, так и в уголовных делах в свидетельских показаниях всегда больше правды, чем лжи. Судебные ошибки, основанные на ложных показаниях, к счастью для человечества, все-таки не правило, а исключение.

И. Якимов

Она стояла перед судом, прокурором, адвокатами, людьми, находившимися в зале, и плакала. Слезы катились по лицу, оставляя на щеках черные полосы. Но ни один человек из присутствующих не верил ей. Ибо плачем эта женщина хотела убедить всех, что ее показания правдивы, хотя говорила она заведомую ложь. В нескольких метрах от нее были потерпевшие – жена и мать убитого, дальше – за барьером – двое обвиняемых. Теперь, когда суд располагал неопровержимыми доказательствами их вины, эти слезы были таким кощунством и надругательством над памятью погибшего, что даже сами обвиняемые равнодушно смотрели мимо плачущей свидетельницы, а судья равнодушно попросил ее успокоиться и вызвал следующего свидетеля.

В зал вошла тоненькая светловолосая девушка в коричневой кофточке крупной вязки и повернулась лицом к плакавшей женщине, еще не успевшей сесть.

– Вы говорите неправду, – сказала она. Глаза ее ярко вспыхнули, а лицо окрасил румянец гнева. – Когда я остановила автобус, чтобы отвезти раненого в больницу, вы были первым человеком, который оказался рядом. Они, – она кивнула в сторону обвиняемых, – уже убежали, вы сказали, что все видели и знаете одного из них. Он живет у рыбного магазина, сказали вы, и назвали фамилию. Да, я точно помню, вы назвали фамилию, но какую – забыла. Слишком быстро все произошло и слишком страшно это было. И потом, когда машина уже увезла его, вы еще раз повторили, что знаете одного из них. Почему вы не хотите рассказать суду правду?

Женщина не переставала плакать. Теперь она вытирала слезы концом платка, все еще надеясь, что ей поверят. Судья жестом усадил ее на место и, посоветовавшись с заседателями, объявил перерыв. В этом коротком поединке правды и лжи меня поразило слепое, близкое к фанатизму стремление немолодой уже женщины слезами вызвать к себе доверие.

За годы работы мне не раз приходилось бывать в судах и видеть сотни свидетелей: молодых и пожилых, мужчин и женщин, даже детей, родственников обвиняемых и потерпевших, их близких знакомых, соседей, сослуживцев, просто посторонних лиц. Большинство из них говорили правду, некоторые – чаще всего родственники или близкие друзья – умалчивали об отдельных фактах, иногда давали неверные показания, пытаясь представить обвиняемых в более выгодном свете. Плачущего свидетеля, желающего слезами поколебать весы правосудия, я видел впервые.

Случилось это в городе Гусь-Хрустальном. Сухие строки милицейского протокола свидетельствуют о том, что в воскресенье, 3 октября, около 21 часа на улице Калинина, рядом с проходной завода «Стекловолокно», неизвестный преступник нанес ножевое ранение Дмитрию Николаеву, молодому человеку 24 лет, студенту лесотехнического техникума.

Хотя этот случай произошел в центре города, когда на улицах было много людей, следствию пришлось проделать большую работу, прежде чем преступники (их оказалось двое) были установлены. События развивались настолько стремительно, что очевидцам за считаные секунды, когда, как при обрыве ленты, на киноэкране начинает мелькать множество лиц и трудно понять, что же все-таки происходит, сразу невозможно было объективно разобраться в происшедшем. Через день в районной газете появилось объявление: «Просим всех граждан, которым что-либо известно о совершенном 3 октября около 21 часа на улице Калинина преступлении, сообщить об этом прокуратуре или по телефону 02». Бригада, ведущая расследование, опросила около шестидесяти свидетелей, прежде чем полностью удалось восстановить события трагического вечера.

Было установлено, что в этот воскресный день Сергей Попов и Константин Маркин, выпив бутылку водки и несколько бутылок вина, решили «культурно» завершить свой досуг. Они отправились в кинотеатр «Алмаз» на 19-часовой сеанс, во время которого от выпитого спиртного Попову стало плохо, и контролер предложила им покинуть зрительный зал. Приятели вышли на улицу и направились в сторону завода «Стекловолокно», нецензурно бранясь. По дороге им встретились Николаев с женой, возвращавшиеся домой от родителей. Сделав несколько шагов навстречу идущим, Маркин, цинично ухмыляясь, сказал Николаеву:

– Познакомь меня со своей девушкой.

– Это моя жена, – ответил Николаев, обходя пьяных стороной, но тут же получил удар кулаком в лицо. Дмитрий, занимавшийся боксом в армии и техникуме, быстро сориентировался и, защищаясь, нанес ответный удар. Тогда Попов, стоявший до этого в стороне, подбежал сбоку и ударил Николаева два раза ножом в область шеи. Вот что рассказывала на суде об этих трагических минутах жена Дмитрия Марина Владимировна:

– Когда один из парней ударил Диму, он оттолкнул меня и сам ударил нападавшего. Парень отлетел к газону. Упал он или нет, я не видела. Дима повернулся ко мне и взял за руку, но в это время второй парень, который стоял у калитки, бросился на него сзади. Дима упал, а парни стали его, лежащего, бить ногами. Я закричала: «Помогите!» Тогда они оставили мужа и побежали в сторону центра. Какие-то ребята помогли положить Диму в остановившийся автобус и довезти до больницы. Там я обратила внимание на часы – было 20 часов 50 минут, то есть все это заняло 10–15 минут.

Нож, которым, как предполагалось, были нанесены ранения Николаеву, изъяли у Попова не сразу. Он имел время, чтобы «поработать» над ним, и, вероятно, тщательно вымыв, смыл с клинка кровь, одну из важнейших улик совершенного преступления. Поэтому, когда нож и чехол, в котором он находился, эксперты-биологи подвергли тщательному исследованию, следов крови на них они не обнаружили.

…После биологического исследования нож Попова вместе с одеждой, в которую был одет Николаев, следователь прокуратуры направил в медико-криминалистическое отделение судебно-медицинской лаборатории.

На рабочей папке, в которой находилось постановление следователя, появилось сначала всего несколько слов: «Установление орудия травмы (ножа)». Но установить орудие в данном случае было очень трудно: преступник успел смыть с него кровь. Сложность экспертизы состояла еще и в том, что злоумышленник нанес Дмитрию два удара, причем второе ранение он причинил лишь мгновением позже первого, полностью не вынув нож из раны.

Он мог выбросить нож, ставший орудием убийства, куда-то спрятать его (чаще всего преступники так и поступают), но и теперь, после совершенного, ему не хотелось расставаться с этой изящной блестящей вещицей, которую он всегда носил в кармане. Привычка носить нож с собой оказалась выше страха. На одежде Николаева – светло-кофейной куртке, пиджаке и рубашке – имелись отверстия необычной формы, по виду отдаленно напоминающие фигуру летящей ласточки. Они появились от нанесения двух ударов в одно и то же место.