Парни стояли друг против друга, ни один не желал уступать.

– Сами за мной увязались, – наконец выплюнул Адель, – а теперь что? В штаны наложил, Костарь? Так дергай домой, к мамочке под бочок!

Из Кости будто выпустили воздух, и он сник, отошел в тень, снова становясь прежним.

– Я просто… Подумал, что…

– Как хотите. – Адель, видно, понял, что победа осталась за ним, обрел прежнюю самоуверенность и, не теряя больше времени, полез в окошко.

Минута – и они услышали, как он спрыгнул на пол подвала.

– Мы не можем бросить его одного, – проговорила Марго. Костя, поколебавшись, кивнул.

– Я пошла.

– Давай. Я помогу.

Спускаясь в темный подвал, чувствуя тепло Костиной руки, когда он бережно поддерживал ее, Марго подумала, что уже не хочет, чтобы Костя ушел и оставил их с Аделем наедине, как это было всего полчаса назад. В присутствии Кости было спокойнее.

То, что их пара в последние две недели превратилась в трио, угнетало Марго, хотя она и не подавала виду. В отношении Аделя произошла ощутимая перемена: он отдалился, замкнулся, стал пренебрежительнее обращаться с ней, и Марго с тоской сознавала, что он, видимо, вовсе не так привязан к ней, как она к нему.

Теперь, когда они втроем оказались в подвале, Адель вытащил из сумки фонарь и включил его. Широкий луч осветил голые серые стены. Внутри было почти пусто: вопреки ожиданиям, подвал был не так сильно захламлен, как двор. Если бы не дождь и снег, что попадали внутрь через разбитое окно, здесь было бы совсем сухо.

– Давайте выберемся наверх. – Костя старался говорить невозмутимо, но голос его слегка подрагивал, выдавая волнение.

– Нет, сначала осмотрим подвал, – возразил Адель. – Тут настоящий подземный лабиринт!

Он достал видеокамеру, приготовившись снимать. Стоя возле подвального окошка, Марго и Костя смотрели, как Адель пересекает помещение и подходит к распахнутой двери. А спустя мгновение услышали разочарованный голос:

– Закрыто, блин!

Они, не сговариваясь, пошли следом и оказались в коротком тупичке с тремя дверями. Две из них, обитые железом, ведущие, очевидно, в подземный лабиринт комнат, куда так хотел попасть Адель, были заперты. Третья выходила на лестницу. Адель устремился туда, прыгая через две ступеньки.

– Если и она тоже закрыта, – на ходу говорил он, – это будет трындец. О, повезло!

Подавив вздох, Марго поплелась наверх, Костя не отставал, и вскоре они добрались до приоткрытой двери, подле которой их ждал Адель.

– Жалко, конечно, что подвал не осмотрим… – начал он, но Костя его перебил:

– Ничего не жалко! Нечего туда соваться.

Адель уже собирался толкнуть дверь и выйти в коридор, когда прозвучали эти слова. Он опустил руку и повернулся к другу. Марго решила, что он снова полезет в бутылку, скажет, что нечего было увязываться за ним, если духу не хватает. Костя, похоже, подумал приблизительно о том же, потому что отпрянул. Однако Адель повел себя иначе.

– Костарь, ты сам хотел пойти, посмотреть. Что случилось? Ты знаешь что-то, чего не знаю я?

Сбитый с толку кротостью его тона, Костя смешался, прислонился к стене, словно ища опоры.

– Хотел, – обреченно пробормотал он. – Любопытно же. Но все равно, с самого начала было не по себе. А как сюда пришли, так и вообще… Это место… У меня от него мороз по коже.

Договаривая, Костя перешел на шепот.

– Брось, брат! – Адель успокаивающе похлопал его по плечу. – Это всего лишь старый дом. Здесь нет ничего!

– Есть, – сама от себя не ожидая, подала голос Марго. – Кажется, что тут есть еще кто-то, кроме нас! Как будто этот «кто-то» смотрит мне в спину. Мне здесь тоже не нравится.

– Да вы что? – Адель растерялся от того, что лучший друг и девушка оказались солидарны, даже вроде бы объединились против него. – Лично я ничего не такого не чувствую!

– Ты ведь знаешь, что было раньше в Тихом доме!

– И что? Все знают: художник какой-то жил. После была больница, – пожал плечами Адель.

– А то! Ты сам говорил, что сюда никто из ваших раньше не совался. Почему, интересно? Да потому, что дом проклят!

Марго попятилась и закрыла рот руками. Адель недовольно посмотрел на нее и вновь перевел взгляд на Костю.

– Обычная городская легенда.

– Я ничего об этом не знаю! Я же не в Казани родилась! – пискнула Марго. Они с матерью перебрались сюда из Зеленодольска в прошлом году. – Что за легенда?

– Ничего! – отрубил Адель.

– Костя! – уже тверже проговорила девушка. – Расскажи мне!

После секундного колебания Костя ответил, глядя куда-то вбок:

– Говорят, что Валахов, этот художник, был сумасшедший. Он писал только портреты, причем в основном женщин. Сначала все было хорошо, портреты получались удачными. Дамам нравилось, что на картинах Валахова они выглядят настоящими красавицами: он изображал их в самых удачных позах и ракурсах. Валахов стал модным художником, женщины наперебой заказывали ему свои портреты и вешали его работы в своих гостиных. Но потом начался настоящий кошмар. Спустя какое-то время написанные на портретах лица по непонятной причине начали меняться: они становились страшными, кривыми, искаженными, так что женщин невозможно было узнать. Перепуганные заказчики были в шоке, они уничтожали портреты, но было поздно. Все, кого изобразил Валахов, вскоре погибли! Даже его собственная жена. Ему перестали заказывать портреты, люди вообще боялись общаться с ним. Он сделался затворником, прислуга и та разбежалась. Валахов долго жил взаперти, совсем один, а потом умер и его даже нашли не сразу. Только с его смертью ничего не кончилось, стало еще хуже. Здесь была детская больница, и дети постоянно умирали!

– Костарь, в больницах такое случается! – Адель попытался произнести эту фразу язвительно, но вышло умоляюще.

«Интересно, сам-то он слышал историю про художника?» – подумала Марго.

– В этой больнице случалось немного чаще! – отрезал Костя. – Дети не просто умирали. Они жаловались, что по ночам здесь бродит призрак. Заходит в палаты, наклоняется над койками и пристально смотрит на спящих. Проснуться и увидеть его бледное лицо с горящими глазами – то еще потрясение, но гораздо страшнее, что по утрам возле некоторых кроватей находили рисунки. Карандашные наброски. Лица, изображенные на них, были искривленные, жуткие, как будто в агонии. Тех детей, которых изобразил призрак, в ближайшие дни находили мертвыми. Морг в подвале всегда был переполнен. – Он помолчал. – Есть и еще одна вещь, связанная с Тихим домом.

– Еще одна? – слабым голосом повторила Марго.

– После революции, до того, как здание отдали детской больнице, здесь были застенки НКВД. В этих самых подвалах, – Костя повел рукой, указывая вниз, – мучили и расстреливали людей. Я где-то читал, что в стенах до сих пор остались кольца, которыми заключенных приковывали…