– Мистер Макнейл говорил, что это крыло построено женой герцога.

– Его первой женой, мэм, совершенно верно. Оно новее самого замка, но и оно было полностью переоборудовано, прежде чем сюда въехал мистер Макнейл.

– Должно быть, работы были проведены значительные.

– Именно так, миледи. Хозяин всем занимался лично, невзирая на трудности, и на траты не скупился. Что я точно могу сказать о нем, так это то, что скупым его не назовешь. Он немногословен и очень много работает, это понятно, ведь столько людей от него зависят. Мы все очень его ценим.

– А где сейчас герцог Лохмор, миссис Дэлглиш?

– Он и герцогиня живут в нескольких милях отсюда, в загородном доме недалеко от деревни Лохмор. После кончины Мораг замок отдали внаем, но его светлость никогда не хотел жить здесь, поэтому решил продать имение. Я жила в Глазго, когда узнала, что мистер Макнейл набирает прислугу. – По лицу ее пробежала тень. После паузы экономка продолжила: – Мой муж уже болел, когда землевладелец решил закрыть нашу ферму, у него не было сил плыть через океан, и мы отправились в город в поисках работы.

– Ваш муж здесь, в Лохморе?

– Да, здесь. На церковном кладбище в деревне.

– О, мне так жаль.

– Не стоит, миледи. Это стало для него лучшим выходом. К тому же он умер счастливым, зная, что я нашла место и не буду терпеть лишения. В Глазго… – Неожиданно женщина рассмеялась. – Что это я! К чему вам слушать о наших страданиях, вы ведь устали с дороги.

Экономка поспешила вперед и остановилась у второй двери слева.

– Тут спальня хозяина. Первая дверь ведет в его уборную. А здесь покои герцогини.

Миссис Дэлглиш распахнула дверь напротив. Флора вошла и тихо вскрикнула. Стены огромной комнаты были затянуты шелком, затканным цветами, преобладали зеленый, бледно-розовый и кремовый оттенки. Роскошная кровать стояла под бордовым балдахином, ему в тон – тяжелые шторы на окнах. Но больше всего Флору потряс вид на море, в стене напротив двери располагались три огромных окна.

– Потрясающе.

– Верно. Но это не самое большое достоинство покоев. Позвольте, я еще кое-что вам покажу.

Экономка прошла ко второй двери в комнате, которую Флора не заметила, и пригласила хозяйку следовать за ней.

– Здесь был будуар герцогини, отсюда открывается лучший вид на море.

Флора прошла следом и остановилась, завороженная. Будуар представлял собой угловую комнату с эркерным окном, у которого стояли кушетка и столик с вазой и букетом цветов.

Клонившееся к горизонту солнце окрасило небо в огненно-багряные, желтовато-оранжевые и розовые цвета. Это великолепие красок отражалось на поверхности моря.

– Кажется… – Флора не могла выразить словами охватившие ее чувства. Она была ошеломлена. – Кажется, будто я на корабле, – наконец произнесла она и подалась вперед, чтобы увидеть, как грозные волны разбиваются внизу о скалы. Далеко-далеко она заметила темные пятна, видимо, островов, которых было немало на западном побережье. – Великолепно!

– Я знала, что вам понравится. – В голосе миссис Дэлглиш чувствовалось удовлетворение. – Прошу сюда, я покажу вам уборную и познакомлю с Мюриэль, горничной, а потом осмот рим замок. Я велела работникам через час собраться в зале, чтобы всех вам представить.

Когда наступило время ужина, голова Флоры уже шла кругом. Она до сих пор была под впечатлением от огромных размеров и роскоши Лохмора. Даже комнаты прислуги на верхнем этаже были отремонтированы – простая мебель, обстановка без излишеств, но чисто и удобно. В отличие от ее отца, уверенного, что слуги обязаны на него работать и быть благодарны за то, что он им платит хоть что-то и предоставляет пусть и спартанское, но жилье, Лахлан, по всей видимости, действительно заботился о людях, которые ему служат.

На первом совместном с мужем ужине ей хотелось выглядеть наилучшим образом, потому она не колеблясь надела вечернее платье из шелка цвета морской волны, отделанное кружевом. Его глубокий вырез открывал плечи, а узкий лиф и пышная юбка подчеркивали тонкую талию. Мюриэль – румяная, круглолицая девушка веселого нрава – уложила ей волосы, следуя инструкциям Флоры, в простую прическу с прямым пробором. Бандит все еще грустил, его не хотелось оставлять одного, и горничная любезно предложила забрать пса на вечер с собой в крыло прислуги.

Ренни – один из лакеев – проводил новую хозяйку в столовую в старой части замка. Из этой комнаты можно было попасть в башню Мораг – единственное место, которое Флора не осмотрела. Она решительно отклонила предложение подняться туда, боясь, что винтовая лестница, пустая комната и тишина напомнят ей о Большой башне в замке Маккрифф.

Войдя в столовую, она увидела Лахлана, стоящего у камина. Высокий, широкоплечий, он выглядел великолепно в черном фраке, жилете в синюю и красную клетку и черной бабочке. Темные волосы блестели в свете канделябров. Он поклонился ей с таким серьезным видом, что Флора взволнованно подумала, чем она могла вызвать недовольство мужа.

Лахлан хотел ей что-то сказать, но запнулся и сделал глоток вина из бокала, который сжимал в руке. Флора ждала подобающего приветствия, и вскоре у нее даже голова закружилась.

– Добрый вечер, Лахлан.

Слова ее прозвучали неожиданно громко. Лахлан нахмурился.

– Добрый вечер, Флора. Надеюсь, вы под впечатлением от нового дома и всего произошедшего?

Под впечатлением? Звучит так, будто он хвастается.

– Да, спасибо.

– Тогда можем приступить к ужину. – Он кивнул Ренни, и тот выдвинул стул на конце стола.

Флора заняла свое место, нервно глядя, как муж устраивается напротив. Она напрасно тщательно продумывала темы для разговора, чтобы больше узнать о Макнейле и при этом не проявить бестактность. Для поддержания разговора на таком расстоянии им придется кричать, никакой беседы не получится.

Лахлан не ожидал, что в присутствии жены будет таким нерешительным. Она настоящая леди, родилась ею и выросла в соответствующей обстановке. А что ему известно о леди? Как с ними следует обращаться? Когда он увидел входящую в столовую Флору, его сердце забилось так сильно, будто готовилось выпрыгнуть. Красота молодой жены ошеломила его, и он едва смог поднять бокал вина. Роскошные волосы цвета меда, длинная шея, кожа молочного оттенка, восхитительные плечи, подчеркнутые тонкой тканью платья. Ему захотелось коснуться губами ее безупречной шеи, провести кончиком языка по линии плеча… Желание лишило его дара речи. Он попытался представить, как она выглядит без одежды. Увидит ли он ее когда-нибудь обнаженной, или такая утонченная леди предпочтет заниматься любовью в длинной рубашке и в полной темноте?

Флора проявила инициативу прежде, чем он нашел в себе силы заговорить и приветствовать ее. Их краткий диалог заставил Лахлана почувствовать себя невоспитанным хвастуном. Безобидный, на его взгляд, вопрос прозвучал совсем не так, как он рассчитывал.