— Фактически, это был не мужчина. — Джеки старалась врать так, чтобы этого никто не заметил. — Ну, хорошо, да… Но не в том смысле, что ты думаешь. Помнишь, пару ночей тому назад разбился мой самолет?

Терри недоверчиво покачала головой.

— Да, помню, — ответила Терри, восхищаясь смелостью своей подруги.

— Там оказался мужчина, и…

— Как? Ты встретила мужчину среди этого — не знаю как назвать? Как его зовут? Откуда же он появился? А он не пытался?

Джеки засмеялась. Когда они с Терри учились, они мало друг друга знали. У Терри была нормальная семья, а у Джеки — странная и к тому же в стесненных обстоятельствах.

Они ближе познакомились друг с другом уже после того, как Джеки уехала из Чендлера. Когда им исполнилось по двадцать лет, Терри послала Джеки письмо, поздравляя с победой в ее первых воздушных гонках. Терри писала, что она понимает жизнь Джеки, потому что ее собственная жизнь тоже волнующая и нервная. В тот день, когда Джеки выиграла гонки, сыну Терри в рот попала оса. А ее муж уронил на ногу раму и месяц не работал, к тому же она обнаружила, что беременна третьим ребенком. «Для полного счастья мне не хватает саранчи, — писала она, — пожалуйста, опиши мне свое монотонное житье — оно уравновесит мое, такое, возбуждающее и веселое».

Письмо тронуло Джеки. Она получила массу писем от людей, знавших ее раньше, но многие письма вызывали в ней досаду: пишущие обычно утверждали, что их беспокоит, помнит ли она их сейчас, когда так знаменита. Это выглядело так, что победа в воздушных гонках, описанная в газетах, растворила ей память. Или что каждая знаменитость, ею встреченная, заменила «незначительную» персону из ее прошлого. К счастью, Джеки написала Терри все о гонках, о людях, которых узнала, о том, на что все похоже парение в вышине над толпой в воздушных шоу. В первый раз она описывала свои победы, а потом стала писать о поражениях, которые случались в ее жизни; о плохом самочувствии, жаловалась на боль в сердце. Она писала о знакомых, погибших в огне при авариях, о мужчинах и женщинах, прошедших через ее жизнь. Рассказывала о Чарли — как его безответственность временами сводит ее с ума. Она объяснила Терри, что завидует ей — ее тихой, мирной жизни, ее мужу, который всегда рядом, занятый их домом и детьми.

Терри старалась, чтобы Джеки никогда не узнала, как много значит для нее их переписка. Это время стало лучшей частью жизни Терри. Она использовала все свои творческие возможности, чтобы сделать эти письма интересными и забавными для Джеки, и прежде всего — жизнерадостными. Поразительным было то, что такая знаменитая и вызывающая толки женщина как Джеки стала представлять Терри как мудреца: кем-то, имевшим возможность уехать и повидать мир, но мудро решившим остаться дома, пустить корни и поднимать детей. А Терри никогда не писала своей подруге ничего такою, что могло как-то повлиять на ее не совсем верное представление о жизни Терри. О, она бывала насмешлива временами, делая удачные замечания о Ралфе и мальчишках, но почему-то Терри рисовала картину жизни такой хорошей, такой великолепной, что ей самой было смешно. Если бы она поведала правду, ничего бы не осталось — только треп.

Истина же заключалась в том, что Терри вышла замуж за первого мужчину, который сделал ей предложение, потому что безумно страшилась остаться старой девой. Хотя ему хотелось подождать с детьми, она так боялась, что он ее бросит, что забеременела уже в первую брачную ночь — или, быть может, за неделю до свадьбы — точно не знала. И никогда не писала Джеки правды о своей жизни: что ее муж почти все время проводит с приятелями в мужской компании за кружкой пива, а дома спит, накрывшись раскрытой газетой. Вместо этого она описывала Джеки жизнь, которая проходит так, как изображалось в романе Бетти Крокер. Она описывала сад, который они с мужем возделывают, чтобы у них были свежие овощи и пряные травы для мальчиков. Правдой же было то, что муж за многие годы потерял уже четвертую работу, а ее отец освоил маленький огородик на их заднем дворе, чтобы помочь ей прокормить семью. И, конечно, мальчишки — все в отца, к овощам не притрагиваются, так что Терри проводит долгие часы за консервированием, чтобы продать консервы холостому фермеру-скотоводу за мясо, которое так любят ее мужчины. Терри писала Джеки, что Ралф всегда проводит воскресенья с семьей, естественно — ведь он не просыпался с субботней ночи. Она описывала Джеки, как приятно иметь семью. Яркими мазками она рисовала ей цветы, своих детишек, жующих ее вкусную еду. Каждая капля воображения Терри писала картины идеального бытия. Писание этих писем и планы — что именно в них написать — занимали солидный кусок ее жизни.

Когда крупный здоровый мальчишка терроризировал маленькую девочку соседей, а второй бросался едой на кухне, Терри находилась в ванной: ее тошнило, потому что была беременна третьим; она в это время размышляла только о том, как ей представить свою жизнь в письмах Джеки.

Когда мальчики подросли и по росту догнали отца, когда она уже не могла ни дать им ума, ни справиться с ними, переписка с Джеки сделалась для нее еще большей необходимостью. Подход к воспитанию детей у ее мужа был такой: чем сильнее, тем лучше для них. Чем чаще они попадали в переделки в школе, тем больше отец гордился ими. Терри пробовала поговорить с ним, объяснить, что он поощряет их преступное поведение, но у него резон был один: он так рос, и вырос отлично. Терри же хорошо знала, что он никогда не мог удержаться на работе дольше восьми месяцев, потому что начинал стычки со своими боссами. Сыновья вели себя так же, как отец, в спорах с учителями и наставниками, владельцами лавок и вообще со всяким, кому случалось попасть им под руку.

Реальная жизнь Терри и жизнь, которую она описывала Джеки, не имели друг к другу никакого отношения. Теперь же, когда ее здоровенные неуклюжие сыновья почти выросли и редко бывали дома, самым радостным событием в ее существовании были визиты в старый нежилой городок, чтобы побыть с Джеки. Она не имела представления, знает ли Джеки о ней правду. Узнать это было бы легко, потому что «знать каждому о каждом в Чендлере — это единственное занятие», но Терри сомневалась, что Джеки это сделала. В глазах жителей Чендлера, Джеки была знаменитостью, и Терри не думала, что люди кинутся рассказывать ей о скучной жизни никому не нужной Терри Пелмен. А пока — так часто, как только могла, Терри навещала Джеки, и обе поддерживали фасад великолепной счастливой жизни Терри; в этой жизни у нее было все: крепкая любовь хорошего человека, трое красивых сыновей, превращающихся в прекрасных незаурядных молодых мужчин, и милый, гостеприимный дом.

— Это не совсем то, что ты думаешь, — сказала Джеки, смеясь. — Это не романтическая встреча. То есть, он меня поцеловал, но…

— Ты разбиваешь самолет, прекрасный мужчина приходит в ночи, спасает тебя, — она подняла брови, — целует, а ты говоришь — это не совсем то. Ну, тогда — что это?

— Терри, ты неисправима. Я думаю, что ты не успокоишься, пока не увидишь меня замужем и беременную.

— А почему бы тебе не стать такой же, как мы, грешные?

— Подумай, что говоришь. Ведь, если бы я не знала, как ты любишь семью, я бы…