даже американцы во время завтрака мне настроение своим видом не портят. Номер Восьмой растрепанная, невыспавшаяся, ненакрашенная, у номера Первого фингал от глаза до уха тянется, друг на друга волками смотрят и от нас отворачиваются. А как смотрит номер Пятый, вообще, непонятно, потому что у него обучающий компьютер на уши надет по самые плечи.

И Бычара щеки надул, помалкивает, а номер Шестой еще со вчерашнего вечера о чем-то крепко задумался. Ну, и я молчу, да вроде, как и не спрашивают. Короче, тишина стоит ледяная, натурально космическая, даже никто не чавкает.

Когда американцы тюбики с овсянкой захавали, поворачивается номер Первый к номеру Пятому, кнопку "Повер" нажимает и в ухо шепчет. У того на башке экран вспыхивает, надпись появляется, но уже без голоса.

— Убедительно прошу вас, профессор Супер, после завтрака зайти в Центральный пост.

Я-то думал отлежаться с бодуна, но ничего не поделаешь — надо на стрелку идти, за Бычару оправдываться.

Идем мы с номером Первым в Центральный пост, рассаживаемся у обучающих компьютеров, и начинает он издалека волну гнать про общие цели, психологический климат и ответственность перед земелями, но настроение мне испортить не может, хотя чувствую я себя и без его нытья довольно муторно.

А потом предъяву двигает совсем необдуманную:

— Разумеется, я лично несу ответственность за ночной инцидент и, как командир корабля, полностью разделяю ее с номером Восьмым. Вероятно, в результате воздействия экстренной перегрузки номер Восьмой после старта повела себя совершенно неожиданно, нарушила основные инструкции, направленные против психологической диссоциации, умышленно сконцентрировала обостренное внимание…

Тут я невежливо влезаю в компьютер, потому что башка и так пухнет.

— Вот у меня, — говорю, — был случай: припадочный после экстренной перегрузки излечился. Так что, давай, насчет номера Восьмого базар замнем, командир, а то у нас еще один переносной компьютер появится.

А он, гад, талдычит, как ни в чем не бывало:

— Я очень ценю ваш опыт и знания, профессор Супер, но, к сожалению, запасных обучающих компьютеров у нас нет. Выпустив три пары первоклассных образцов, фирма "Поскоку-Постоку" получила субсидии от НАСА на дальнейшие разработки и исчезла без следа. Как оказалось, никто в Японии о такой фирме не слышал, и даже само ее название на японский язык не переводится… А про номера Восьмого я с вами согласен — вела она себя, как на базаре, благодарю вас за столь мягкое и деликатное сравнение. Но это еще не все. Как мне ни тяжело говорить, но скрыть от вас происшедшее я не имею права. Этой ночью номер Восьмой применила против профессора Би-Чара, заглянувшего в наш отсек, по-видимому, чтобы пожелать спокойной ночи, новый препарат, разработанный на основе анализа микроорганизмов, обнаруженных ранее в пробах марсианского грунта. Препарат предназначался для дезинфекции отсеков корабля перед возвращением на Землю и по результатам испытаний считался абсолютно безвредным для человека. Тем не менее, профессор Би-Чара получил тяжелое отравление и, к счастью, временное острое психическое расстройство. Когда мы с номером Пятым обнаружили несчастного профессора в Центральном посту, он полностью утратил интеллект, применял к обучающему компьютеру антинаучный подход, можно сказать, занимался настоящим мракобесием и активно отказывался от оказания помощи. Я, разумеется, сразу же провел тест-контроль состояния номера Восьмого. Номер Восьмой легко прошла все тесты, но объективно оценить свой поступок не смогла, принести извинения профессору Би-Чара отказалась. Поэтому я отстранил ее от научной работы и заключил после завтрака под домашний арест. Возможно, до возвращения на Землю, если вы будете на этом настаивать.

А я чувствую: заводиться начинаю.

— Тебе что, — спрашиваю, — номер Первый, тюрем на Земле мало? В Космос колючку тянешь, ублюдок и выродок?

Он же значения моему раздражению не придает, а, вроде бы, даже и радуется.

— Насколько я понял облаченную в витиеватую иронию вашу мысль, профессор Супер, вы против ареста? Благодарю вас, мне бы тоже не хотелось изолировать номера Восьмого на весь полет. Я все-таки не думаю, что номер Восьмой представляет серьезную опасность для экипажа. К тому же, я приказал ей до конца полета выходить только в униформе, а платье, косметику и расческу конфисковал.

Тут я, вообще, закипаю и вскакиваю.

— А я твое вредное приказание отменяю как начальник экспедиции и как Главный Фельдмаршал Покорения Марса!

Он тоже на рожон лезет.

— К сожалению, — зудит, — руководство НАСА не подтвердило ваши полномочия как начальника экспедиции, а как Главный Фельдмаршал вы не вправе отменять приказы командира корабля. Номер Восьмой нарушила инструкцию, а это никому не позволено, и мне, и вам в том числе.

Короче, натурально уничтожил, гад, хорошее настроение, одна головная боль осталась.

— Слушай, — говорю, — командир, у тебя пивка, случайно, нигде не завалялось?

Гляжу: в компьютере какая-то хреновина происходит:

— Нет… Да… Нет… Нет… Да… Случайно…

Я глаза на номера Первого поднял — он бледный сидит, фингал черный, и только губы прыгают.

— Давай, — усмехаюсь, — колись, командир. Ты же у нас правильный.

— Есть пиво, — шепчет. — Три бутылочки в скафандре пронес. По полглотка перед сном, чтобы спать крепче. Как три года назад с метеоритом ночью столкнулся — никакие транквилизаторы не помогают, только пиво. С тех пор во все полеты с собой беру. Только чтобы уснуть, клянусь: алкогольной зависимостью не страдаю!

— Ну, — говорю, — а в инструкции-то что ясным по белому сказано?

Но он уже в себя пришел — не зря же в номера Первые вылез, встает, руки по швам вытягивает и делает заявление:

— Я, номер Первый, командир межпланетного корабля "Спейсобус", в связи с грубым нарушением инструкции слагаю с себя командование кораблем и передаю его старшему по званию профессору Суперу. Я прошу вас, профессор, не подвергать меня изоляции до конца полета, а позволить выполнять любые обязанности, так как я не представляю опасности для корабля и экипажа.

А у самого морда каменная и никаких эмоций кроме фингала не выражает, как перед экстренным прыжком в пространственный мусоропровод.

— Та-а-а-к… — тяну укоризненно. — Ну и команду мне американцы подсунули. Одна на второй день уже срок схлопотала, другой под Риджил Центауруса закосил, а третий на весь полет в запой уйти хотел. Блатные, что ли?

— Никак нет, ваше высокоблагородие господин Главный Фельдмаршал Покорения Марса!

Ну, чувствую, готов. Встал, потянулся, подошел к нему вплотную — стоит номер Первый столбом, только преданно глазами зыркает. А я по плечу его дружески хлопаю и локтем легонечко: бац! — по зубам. Чтоб знал!

— Садись, номер Первый, обсудим, — и к своему компьютеру возвращаюсь.

— Значит, так, братан номер Первый, — делаю я контр-заявление. — Подсиживать тебя я не собираюсь. Командуй сам