– Назовите предпосылки системы экономической нестабильности в период до правления Гр… – Франт понял, что сейчас оконфузится с именем на бис, поэтому поспешил добавить: – Синезубого.

– Большие траты на содержание двора, – уверенно отозвалась я, сочиняя на ходу. А что? При таком числе фавориток это вполне логично. – До четверти дохода казны, – произнесла и поняла: кажется, я увлеклась.

– Не четверти, а трети, – поправил меня франт и тонко усмехнулся. По его выражению превосходства на лице стало очевидно: играть в игру «сочини небылицу на честном глазу» умею здесь не я одна. И лощеный хлыщ не преминул заметить: – Ваши знания не слишком глубоки.

Рядом с ним закашляла пухленькая магистр, поперхнувшись стаканом воды, и попыталась возразить:

– Этот период истории не изучают столь подробно, и девочка…

Вот зря она встала на мою защиту. Почитай, могилу мне вырыла. Правда, в традиционном стиле добряков – благими намерениями. Теперь этот гад на меня точно взъестся, и если я начну защищаться до последнего, то этот хлыщ будет меня с не меньшим же азартом топить. А в вопросах истории он явно будет посильнее, помускулистее меня. И я с треском провалюсь. Поэтому я просто вывесила белый флаг, признала поражение в еще не начавшейся схватке. Утешив себя тем, что умнее вовремя отступить, чем потом тупить.

– Да, вы правы, боюсь, что тему распределения трат казны при Герогранвирминрге Синезубом я не изучила достаточно подробно. И ваши знания в этой области, несомненно, гораздо более обширны.

Меня одарили двумя усмешками. Одна – явная, с оттенком превосходства – от хлыща. Вторая – тонкая, едва заметная – от ректора, которая оценила мою не сильно-то и завуалированную лесть чиновнику.

Зато самоутвердившийся за мой счет франт после этого подобрел, и вопросов больше не задавал.

И даже снисходительно обронил, когда я закончила:

– Похоже, девушка все же неплохо знает историю, – отзывался он.

«Угу, особенно как в нее влипнуть», – добавила я про себя. А франт, не подозревая о моих мыслях, продолжил разглагольствовать:

– Есть, конечно, пробелы в ее образовании, и над ними нужно поработать, но… по данному предмету она все же достойна минимального проходного балла, – закончил он с сожалением.

Зато на следующие вопросы билета я отвечала вполне спокойно. Ровно до того момента, как не добралась до последнего. Той самой нерешаемой задачи.

Ректор уставилась на меня единственным глазом так, словно я – это мишень, а она задалась выбить десятку. В этом взгляде было предвкушение, будто она знала, что у меня с последним вопросом, мягко говоря, не все гладко.

Я посмотрела в билет. Задача на построение уравнения переноса. И вроде бы в ней все гладко. Правильно, правда жутко сложно, но если углубиться в дебри расчётов, все должно получиться, и… не получалось! Я несколько раз пробовала, а ощущение было такое, что я плутаю в трех соснах.

А потом я задумалась: что, если это все специально? Что, если задача неправильная изначально? И составителями задумано, чтобы она была… нерешаемой.

– Мы ждем ответа на заключительный вопрос. Или у вас его нет? – Глава академии вскинула бровь.

А я… решилась! И, уверенно посмотрев в глаз ректора, произнесла.

– Отчего же! Есть. Эта задача нерешаемая. Возможно, ее составитель перемудрил, возможно, это сделано специально, чтобы отвечающий осознал, что не всегда он может контролировать ситуацию, иногда она контролирует его, даже если знаешь абсолютно все. Порой ты просто не в силах…

– Достаточно, – перебила меня ректор. – Ставлю вам высший балл за ответ на этот вопрос.

От услышанного я растерялась. Как? Что? Видимо, на моем лице было такое удивление, что глава академии пояснила:

– Это задание не только на знание магической теории, но еще и психологический тест. На то, как маг будет реагировать в критической ситуации, сможет ли признать свои ошибки, найти чужие или смириться с неизбежностью. Лишь немногие смогли ответить на этот вопрос столь блестяще. И вы, Николь Роук, в их числе.

Она поставила размашистую подпись в моем бланке поступления и протянула мне лист со словами:

– Добро пожаловать в академию.

Из дверей экзаменационного кабинета я вышла настолько счастливо-окрыленная, что казалось: еще немного – и взлечу. Вот только эйфория длилась недолго. Потому как услышала разговор двух парней, что ожидали своей очереди.

– Слышал, в этом году на факультет отбор уже закончен. Укомплектовали полностью, – смачно вгрызаясь в яблоко, произнес первый.

– Жаль, а я хотел рискнуть. Что ж, придется документы на бытовика подавать, чтобы не пролететь, – печально протянул второй, запустив пятерню в спутанные колтуны и почесывая затылок.

– Ты, главное, с экзаменом сейчас не пролети, а потом уж разберёшься, какой факультет собой осчастливить, – аппетитно хрустя мякотью, отозвался первый

– И то верно, – согласился с ним лохматый.

А я почувствовала, словно вокруг меня выключили кислород. Весь разом. Как?! Как уже набрали?! А я? У меня же и потенциал, и на отлично сданные экзамены, и физподготовка, чтоб ее, успешно пройдена… И вот когда я уже думала, что смогу запрыгнуть на подножку общественного магического вагончика, выясняется, что я опоздала!

В первый миг я растерялась. Стало обидно. Дико. До звездочек в глазах. А потом я со всего маху врезала кулаком в стену и… Если бы та пошла трещинами, то было бы еще полбеды. Но нет. Внушительный кругляш кладки несколько мгновений в абсолютной тишине радовал всех зрителей сетью мелких трещин, что расходились от моего кулака. Его я, пораженная собственной разрушительной силой, даже не отняла его от стены. А затем целый кусок выпал. В аудиторию. И в образовавшийся пролом я увидела невозмутимое лицо ректора. И побледневшее до оттенка запылённой извёстки – франта. И я, посмотрев на стол перед ним, даже поняла почему. Увесистый булыжник лежал пред хлыщем безмолвным, но весьма выразительным намеком. А уж на то, что удача – дама капризная, или на то, что стоит не доводить абитуриентов придирками на экзамене, – это уже господину с тонкими усиками решать самому.

– Вы так обрадовались поступлению, адептка Роук? – невозмутимо уточнила глава академии.

– Нет, – испуганно отозвалась я и, поняв, что сказала, тут же поправилась: – Да. И у меня от радости резко изменился уровень потенциала.

– Изменился? Тогда бегом на замер. А теперь не мешайте проведению экзамена. А об отработке за ваше хулиганство мы поговорим позже, – за этими словами последовал пасс. И тут же выпавшие камни кладки начали вставать на место, словно и не было никакого урона стене.

Испугалась ли я отработки, о которой упомянула ректор? Ничуть. Я ей обрадовалась. Ведь это значило, что я точно зачислена!