– Неужели вы не слышали, как мы спорили наверху? – с сомнением уточнила Эсмира.

– Не слышал. Я был рядом с домом. И только вошел, когда вы спускались сверху.

– Мы иногда громко спорим, – сказала Эсмира, словно извиняясь. Ей было не очень комфортно, что посторонний человек мог услышать детали их нервного разговора. В этих местах дочь не имела права разговаривать с отцом в таком тоне. Во всяком случае, так считалось.

В комнате Дронго ждала Джил.

– Я слышала какие-то крики. Или мне показалось?

– Это был разговор отца с дочерью на повышенных тонах, – пояснил Дронго.

– Дочь невоспитанна так же, как и ее брат? – уточнила Джил.

– Они лишились матери, и дочь винила в этом отца. И еще отец не разрешил ей выйти замуж за любимого человека и заставил сделать аборт.

– И теперь она не может родить? – догадалась Джил.

– Видимо, да.

– Кажется, здесь все немного не в себе. Как будто попали в другую реальность.

– В каждой семье есть свои «скелеты в шкафах».

– Ты все еще считаешь, что мы должны остаться?

– Теперь не знаю. Я случайно услышал их разговор. Похоже, у них достаточно напряженные отношения. Она до сих пор не может простить ему смерти матери.

– Сын поэтому такой хамоватый?

– Не знаю. Большие деньги никогда не могут базироваться на нравственности или культуре. Из-за них люди часто становятся неприятными в общении. Так было всегда. Кроме того, отец уделял воспитанию детей не слишком много времени.

– И тем не менее мы сюда приехали.

– Таковы правила игры, – пояснил Дронго, – и все стараются их не нарушать. Мне очень нравится история, рассказанная Джеком Лондоном. Молодой человек подходит к столу, за которым играют четыре шулера. Он замечает, как раздающий взял себе четыре туза. Молодой человек тихо сообщает одному из игроков об этом, но тот не реагирует, лишь просит не мешать и отойти от стола. Тогда молодой человек рассказывает о шулерстве другому игроку, но тот тоже раздраженно отмахивается. Ничего не понимающий юноша подходит к третьему, чтобы предупредить его об обмане, как тот оборачивается к молодому человеку и снисходительно поясняет: «Ты ничего не понял, парень. Сейчас его время сдавать карты…» Понимаешь?

– Правила игры? – усмехнулась Джил.

– У тебя есть право сдать себе четыре туза, если ты на раздаче. Но каждый другой игрок твердо знает, что он сделает то же самое, когда раздача перейдет к нему. Ты помнишь мою любимую поговорку про культуру?

– Конечно, помню. «Культура – прививка от варварства. Но варварство способно разрушить любую культуру». Мне всегда нравились эти слова. Достаточно мудрые.

– Это комплимент? – удивился Дронго.

– Нет. Констатация, – парировала Джил.

К семи часам вечера они спустились к бассейну. Там уже включили фонари, призрачно освещающие площадку и накрытые столы. Один за другим на площадке появились Эльбрус Алхасов, его сын Керим, Роберт с Лианой. За столом уже сидел Рагиб. Несколько минут спустя рядом с Эльбрусом сел молчаливый человек, совсем не похожий на хозяина дома. У него были рыжеватые редкие волосы, круглое, неестественно-красное лицо. Только крупные глаза и полные губы указывали на его родство с Алхасовым-старшим.

– Мой младший брат Салхаб, – представил его Эльбрус.

Дронго поздоровался, и Салхаб неожиданно произнес:

– Мы с братом много о вас слышали и читали. Неужели вы можете раскрыть любое преступление?

– Не уверен, что любое, – пробормотал Дронго.

– Но пишут, что вы часто находили преступников в абсолютно безнадежных ситуациях, – настаивал Салхаб. Было заметно, что эта тема его волнует.

– Может быть, мне иногда везло, – ответил Дронго. – Хотя обычно преступники оставляют достаточно зримые следы, по которым их можно вычислить.

– Вы могли бы преподавать криминалистику на юридическом факультете, – не унимался Салхаб. Очевидно, он зациклился на этой теме.

– Не думаю, что из меня может получиться хороший преподаватель. Меня никто не стал бы слушать.

– Ваши уроки криминалистики могут быть достаточно интересными, – возразил Салхаб. – Я сам заканчивал юридический факультет.

– Мой брат несколько лет работал в управлении нотариата, – вмешался Эльбрус, – а потом перешел на другую работу. Теперь занимается бизнесом вместе со мной.

Керим громко фыркнул, не скрывая насмешки. Отец сурово взглянул на него, но ничего не сказал.

Лиана, усевшаяся рядом с Джил, тихо спросила на итальянском:

– Как вам здесь нравится?

– Своеобразное место, – призналась Джил.

– И своеобразные люди, – еще тише произнесла Лиана. – Здесь все не очень любят друг друга.

Словно поняв, о чем они говорят, Керим громко и недовольно спросил:

– Почему нет Эсмиры с Эльнуром? Они не хотят с нами ужинать?

– Может, она себя плохо чувствует, – примиряюще пробормотал отец. – Все-таки она недавно прилетела из Стамбула и еще не отдохнула как следует.

В этот момент из дома вышел Эльнур. Это был высокий молодой человек с правильными чертами лица.

– Почему один? – спросил Керим. – Твоя жена так плохо себя чувствует, что не может даже поужинать с нами?

– Она лежит, – пробормотал Эльнур, – ей надо немного отдохнуть.

– Может, ей вообще лучше вернуться в Стамбул? – зло поинтересовался Керим.

– Пусть отдыхает, – снова вмешался отец, – Рагиб, ты привез лекарства?

– Да, я заранее все заказал и купил, – ответил Рагиб, сидевший в конце стола, – и уже все отдал Эльнуру.

– Надеюсь, на этот раз не перепутал, – прошипел Керим.

– Я отдал все лекарства дяде Салхабу, – пояснил Эльнур.

– Жаль. Сильнодействующее снотворное нужно было оставить для моей сестры, – предложил Керим.

И в этот момент появилась Эсмира. Она переоделась в короткое белое платье. Вышла к столу, не глядя на присутствующих, в том числе и на мужа. Только кивнула Дронго и довольно бесцеремонно осмотрела Джил. Дронго обратил внимание на ее красивые натренированные ноги спортсменки.

– Всем привет, – сказала Эсмира.

Было заметно, как нахмурилась Лиана и как усилилось невидимое напряжение за столом. Очевидно, Эсмира была в этом доме особым источником напряжения.

– Мне не нужно снотворное, – очевидно, она слышала последнюю фразу брата. – Я прекрасно высыпаюсь. Лучше возьми его себе. Вместо порошка, который ты иногда нюхаешь, – громко отчеканила она.

– Еще скажи, что я контрабандист. Или даже убийца! – рассмеялся Керим. Но было заметно, как его задели слова сестры.