Занятая своими переживаниями, Белка даже забыла поинтересоваться, нашла ли Мила в доме бабушки то, за чем приходила. Со словами «увидимся завтра» они расстались у пруда, разойдясь в разные стороны. Завтра им действительно предстояло увидеться, потому что именно завтра, тридцатого августа, они обе должны были ехать в Троллинбург.

Поздно вечером, когда вещи были собраны, а Акулина предупредила, что вставать им придется рано, поэтому лучше выспаться, Мила тем не менее никак не могла уснуть. Она думала.

Как-то Акулина сказала Миле, что о ее родителях им почти ничего не известно. То же самое сказала и бабушка об отце: «Появился ниоткуда… Исчез так же странно… Может, и фамилия у него ненастоящая была…»

Мила ворочалась без сна: навязчивые мысли лезли и лезли ей в голову, и от них некуда было деться.

«Ненастоящая…» — прошелестел слабый голос внутри нее. — «Выдуманная…».

А ведь Лукой Многолик — тоже ненастоящее имя. Выдуманное.

Пергаментный свиток с именами жертв Гильдии лежал рядом с кроватью. Мила достала его из старой шкатулки Асидоры сразу же, как добралась до своей комнаты, для того чтобы снова прочесть уже знакомые имена. Сейчас она даже не смотрела на него, хотя ночь была лунная, а шторы распахнуты настежь. Луна заглядывала прямо в окно и ярко освещала кусок желтого пергамента на прикроватной тумбочке — интересующее Милу имя можно было прочесть без труда.

Его звали Игнатий Ворант — потомок древнего магического рода Ворантов. Четырнадцать лет назад он был в плену Гильдии. И единственный выжил.

Когда он был учителем в Думгроте, его звали Лукой Многолик. Сколько раз он мог менять имена с того момента, как бежал из подвалов Гильдии, и до того момента, как появился в Троллинбурге под видом учителя искусства метаморфоз? Судя по всему, жить под вымышленными именами для него было делом привычным. Все сходилось.

Мила в очередной раз перевернулась с одного бока на другой — спиной к открытому окну. Теперь она смотрела в темноту.

Да. Все сходилось. Кроме одного…

Если Лукой Многолик ее отец — он не мог не знать об этом. Ведь она носит фамилию, которая, по словам бабушки, досталась ей от отца. Выходит… Сердце Милы пустилось галопом, когда эта мысль окончательно дошла до нее. Выходит, что Лукой Многолик… Или, как там его еще? Неважно… Он дважды пытался убить свою собственную дочь и… знал об этом. Не мог не знать.

Миле стоило огромных трудов смириться с тем, что ее троюродный дед пытался избавиться от нее; с тем, что родная бабушка хотела сделать то же самое, только более мирным способом — упрятать в детдом подальше от собственных глаз. Но поверить в то, что ее пытался убить отец… Это было уже слишком. Поэтому она надеялась… Надеялась на невероятное сходство того, кто был изображен на фотографии, и Лукоя Многолика. Надеялась, что человек со снимка — кто бы он ни был — вообще не имеет отношения к ее отцу. Бог знает на что еще она надеялась. Но сейчас она не готова была поверить в то, что подсказывала ей логика. Она НИ ЗА ЧТО НА СВЕТЕ не хотела в это верить. Лукой Многолик просто не может быть ее отцом. И она обязательно докажет это самой себе.

Мила снова перевернулась с боку на бок и посмотрела на луну. Завтра она едет в Троллинбург — домой. Ведь она его почетный житель, а значит, Троллинбург — ее дом. Еще вчера Мила жила в ожидании этой поездки. Теперь все было не в радость, и она не знала, способна ли вообще чему-то радоваться.

* * *

На следующее утро выяснилось, что трястись в ступе, чтобы добраться до Транспространственного посольства, Миле и Акулине не придется. Прозор заявил, что отправляется по важному делу и им по пути, так что он без проблем подвезет их прямо к перевалу, а уже оттуда они дойдут до посольства пешком.

Акулина и Мила сели в волшебную черную машину Прозора, перед этим забросив в багажник вещи Милы. Дом N 13 выглядел мрачным и заброшенным, как будто в нем уже больше ста лет никто не жил. Не было ни малейших признаков того, что буквально час назад по дому разносился запах яичницы, смешанный с ароматом кофе, чашечку которого Прозор всегда выпивал по утрам. Ничто не говорило о том, что всего пару минут назад с чемоданами в руках из дома вышли его обитатели, аккуратно закрыв за собой дверь и даже не заперев ее на ключ. Трое человек на тротуаре взялись неизвестно откуда, будто вынырнули из воздуха, но этого по странному стечению обстоятельств никто не заметил. Мила смотрела на дом через окно автомобиля и знала, что вернется сюда не раньше следующего лета.

Прозор сел за руль и закрыл за собой дверцу. Только он завел двигатель, как дом N 13 с каменными мордами львов на балконах подернулся мелкой рябью, как поплывший из-за помех кадр на экране телевизора, и, нырнув куда-то назад, исчез, словно его сдуло ветром. Не успела Мила даже охнуть, как за окнами замелькали холмы и деревья, а впереди — вьющаяся змейкой дорога к перевалу между горами Демерджи и Чатыр-Дагом.

— Лучше вынырнуть, не доезжая до перевала, — сказал Прозор, когда черная машина, как самый обычный автомобиль, на небольшой скорости ехала по трассе вперед. — На перевале патруль. Могут заметить что-нибудь неладное. Вряд ли, конечно. Но перестраховаться не помешает.

На остаток пути ушло не больше пяти минут и вскоре они были на Ангарском перевале. Прозор помог Акулине достать из багажника вещи. Мила заметила, что, кроме ее маленького чемоданчика, был еще один большой чемодан.

— Ты тоже едешь в Троллинбург? — удивленно спросила Мила у Акулины, когда Прозор закрывал багажник. Она была уверена, что Акулина, как и в прошлом году, проводит ее до посольства и вернется обратно.

— Да, — с довольным видом подтвердила Акулина. — У меня там есть дела. Так что еду с тобой.

— Здорово! — улыбнулась Мила. — Значит, мы вместе сможем зайти в гости к Барбарису как только приедем?

Акулина, не глядя на Милу, отрицательно покачала головой.

— Ой, нет! Я и забыла тебе сказать. Пока будет длиться учебный год, у Барбариса будет много работы во Внешнем мире. Вряд ли он найдет возможность приехать в Троллинбург. Думаю, вы нескоро с ним увидитесь. Я не хотела тебя расстраивать…

Мила и вправду расстроилась. Это было одно из самых больших ее желаний — снова увидеть Барбариса и побывать у него в гостях. Ей так нравился его маленький уютный домик на улице Великого гнома Чага Карадагского. Старый гном стал ей настоящим другом и не раз поддерживал ее в трудные минуты. Мила даже передать не могла, как огорчили ее слова Акулины.

Когда они с чемоданами в руках переходили дорогу, чтобы затем углубиться в лес, инспектор дорожной службы, который в этот момент вышел из постовой будки, с пристальным вниманием провожал их взглядом. Двое туристов, которые вместо рюкзаков тащили в лес чемоданы, наверное, казались ему крайне подозрительными личностями.

Когда Мила с Акулиной скрылись в тени стоящих на краю дороги деревьев, Мила обернулась: постовой, кренясь то на один, то на другой бок, все еще смотрел им вслед; волшебной машины Прозора на перевале уже не было.