—

студеным утром,

на заре.

1965

ЛЕОНИД ХАУСТОВ

С ВЕРШИНЫ ЛЕТ

Тяжка мне невесомая винтовка

И горек дым угасшего костра.

Беззвучная идет артподготовка,

И катится беззвучное «ура».

У ног беззвучно плюхается мина.

Безмолвный крик мой гасится во мне.

В пустой ладони — скомканная глина,

И мир в бесцветном рушится огне...

С вершины лет не то что из окопа —

Иной обзор, масштаб совсем другой:

Видна мне вся распятая Европа,

Которую спасаю подо Мгой.

1965

ИВАН ДЕМЬЯНОВ

НА ПИСКАРЕВСКОМ КЛАДБИЩЕ

Павшим в блокаду —

                               вечно живым!

Шуршание листьев

                          железных

                                       в венках...

И шепот

            березовых листьев...

Здесь Слава и Скорбь —

Обнялись на века

Под небом простреленным,

                                         мглистым...

Суровый,

              шинельного цвета гранит,

Знамена из камня —

                             недвижны...

О вас, ленинградцы,

                              гранит говорит,

Отдавшие жизни —

                            для жизни!

Пурга по могильным траншеям мела...

Глубь горя

                попробуй

                              измерь ты!

Бессмертны герои —

                             их смерть умерла

До их героической смерти!

Их твердости вечно завидуй, гранит, —

Таким в испытаньях ты не был:

Горою мучений

                       и счастья

                                     лежит

Кусочек

            блокадного хлеба!..

Они и доныне под камнем не спят.

Их сны и теперь неспокойны.

Ты слышишь их голос,

                                 их гнев, Ленинград, —

Устами их прокляты

                              войны!

Покуда живут еще мира враги —

И смерть упакована в тонны...

Здесь нету могил

                         и не будет

                                         могил —

Здесь мужества

                         бастионы!

1965

Афиша вечера А. Блока в Петрограде 29 июля 1920 г.

Обложка отдельного издания поэмы А. Блока «Двенадцать». 1918 г.

В. Маяковский отвечает На вопросы. 1930 г.

Вс. Рождественский и Н. Тихонов. Начало 30-х годов.

А. Гитович, А. Твардовский, М. Исаковский (справа — работники смоленского издательства «Рабочий путь» Смолян и Зибаров).

ВАСИЛИЙ СОКОЛОВ

СЛИЯНИЕ

Соскучился я по Волге!..

Из письма В. И. Ленина к родным

Волна клубится долго, долго,

Накатываясь на бетон,

Где слиты горьковская Волга

И тихий шолоховский Дон.

В одном стремленье —

Сила к силе,

В едином русле две руки.

Плечистее,

Упорней, шире

Простор прославленной реки.

И стрежень вольницы Степана,

Махая гривой, словно конь,

Летящий в ночь, во мглу тумана,

Сечет огонь,

Сечет огонь.

И электрическое чудо

Вслед человеческим трудам

Бежит, усталости не чуя,

Вдаль по бессчетным проводам.

В степи, за кровлями селений —

Потоки вызревших хлебов.

О Волга!

Помнишь ли, как Ленин

Скучал, храня к тебе любовь?

Тебя ничуть не старят годы,

Как песню русскую, как стих.

Растут,

В твои глядятся воды

Громады городов твоих.

Твои волжане неустанны.

Покорны горы им и степь,

Где плещут черные фонтаны

И знойно дышит спелый хлеб.

Всё принимая к сердцу близко,

Как был бы Ленин видеть рад

Родной высокий кряж Симбирска,

И Жигули,

И Волгоград.

Он любовался бы подолгу

И, восторгаясь, узнавал

Неузнаваемую Волгу,

Ту, о которой тосковал.

1966

Новгород

МИХАИЛ ДУДИН

ВДОГОНКУ УПЛЫВАЮЩЕЙ ПО НЕВЕ ЛЬДИНЕ

Был год сорок второй.

Меня шатало

От голода,

От горя,

От тоски.

Но шла весна.

Ей было горя мало

До этих бед.

Разбитый на куски,

Как рафинад, сырой

                             и ноздреватый,

Под голубой Литейного пролет,

Размеренно раскачивая латы,

Шел по Неве с Дороги жизни лед.

И где-то там Невы посередине

Я увидал с Литейного моста

На медленно качающейся

                                     льдине —

Отчетливо —

Подобие креста.

А льдина подплывала.

За быками

Перед мостом замедлила разбег.

Крестообразно,

В стороны руками,

Был в эту льдину впаян Человек.

Нет, не солдат, убитый

                                  под Дубровкой

На окаянном Невском пятачке,

А мальчик,

По-мальчишески неловкий,

В ремесленном кургузом

                                     пиджачке.

Как он погиб на Ладоге,

Не знаю,

Был пулей сбит или замерз

                                        в метель.

...По всем морям,

Подтаявшая с краю,

Плывет его хрустальная постель.

Плывет под блеском всех

                              ночных созвездий,

Как в колыбели,

На седой волне.

...Я видел мир,

Я полземли изъездил,

И время душу раскрывало мне.

Смеялись дети в Лондоне.

Плясали

В Антафагасте школьники.

А он

Все плыл и плыл в неведомые

                                            дали,

Как тихий стон

Сквозь материнский сон.

Землетрясенья встряхивали суши.

Вулканы притормаживали пыл.

Ревели бомбы,

И немели души.

А он в хрустальной колыбели

                                           плыл.

Моей душе покоя больше нету.

Всегда,