Он покачал головой и взял её руку в свою, сжал дружески.

– Понятия не имею, Надюшка. А может, он сам тебе чтоговорил? Может, приходил кто незнакомый? Извини, если не вовремя я с такимирасспросами…

– Да чего уж теперь-то. – Она задумалась. –Люди всё время какие-то захаживали, шептались о чём-то с ним во дворе, всех ине упомню. Были и незнакомые – из Шантарска, вроде… Да я Егора в последнеевремя и не видела толком – то он в лесу, то в Шантарск по каким-то делам…

В Шантарск? И что ему там понадобилось, интересно знать?..Но на всякий случай Алексей сделал мысленную зарубку.

– А тебе он ничего об этих делах не, рассказывал?

– Нет, конечно. Он же скрытный… был.

– Ну, может, там, оставлял что-нибудь, просил спрятать– ну, на случай, если с ним случится чего?

Надя выдернула руку, вскинула голову, цепко глянула ему влицо.

– Ты что-то знаешь?

– В смысле?.. – несколько опешил Алексей.

– Не дури, Карташ, – вот тут-то в голосе еёпоявились истеричные нотки. – Все говорят, что по пьяной лавке егозарезали. Так что прятать-то? Значит, не по пьяни. Выкладывай.

– Да я правда ничего не знаю, Надюх, –успокаивающе сказал Алексей. И по большому счёту не соврал. – Просто хочукак-то помочь. Менты ж всё равно ни фига не найдут…

– Это точно, – вздохнула она, и глаза её вновьстали тусклыми. – Спасибо, Карташ.

Н-да, приход сюда был жестом отчаянья, теперь это сталояснее ясного. Разумеется, ничего она не знала, конечно же, Егорка и не думалдаже, что его походы в район Шаманкиной мари могут нести в себе какую-либоугрозу – по крайней мере, не большую, нежели походы в любом другом таёжномнаправлении.

По логике развития событий, теперь он должен быть выдатьочередную, не менее тошнотворную баналыдину типа: «Если надо помочь спохоронами – деньгами там, транспортом, ещё чем, – ты толькоскажи», – потом сообщить:

«Мужайся, все там будем», – и ещё что-нибудь в этомстиле. Потом поцеловать в щёчку и по-тихому свалить… По сути, он так исобирался сделать. Но тут она сказала:

– Как же я теперь без него буду, а, Лёшенька? На когоже теперь… – и глаза её наполнились слезами, не истеричными, нет, –беспомощными какими-то, что ли, беззащитными. И, кажется, впервые за всё времяих знакомства она назвала его не по фамилии…

Что он делает и, главное, зачем он это делает, Алексей и самне понимал – словно смотрел на себя со стороны. Но, заметим в скобках, ежелисмотреть непредвзято, то он особо и не делал ничего – всё за него делали. Нет,была в этой женщине («Вдове, чёрт подери!!!» – вопили остатки разума, но всётише и тише), была ней некая сила – сила притяжения, которую она и сама, бытьможет, не осознавала, но инстинктивно до сегодняшней поры прятала, и котораятеперь вырвалась на свободу…

Хотя, быть может, это Алексей уже потом находил для себяоправдания – как и все мужики, что жили до него и будут жить после.

Хотя, быть может, для такой женщины это был единственныйспособ удержаться на краю, выдержать и пережить ужас потери…

В общем, сие неизвестно.

Она вдруг всхлипнула, содрогнулась, будто от удара током,схватила его за рубашку и рывком опрокинула на себя, обхватила за шею чуть лине в удушающем приёме… Бутылка покатилась со стола к чёртовой матери,прерывистое дыхание обожгло кожу, затрещала материя – то ли её платье, то лискатерть, они упали на ковёр, опрокидывая стулья, и нельзя сказать, чтобыАлексей отключился, но…

Но всё дальнейшее он воспринимал уже как бы со стороны,потому как никакого чувства в происходящем не было, а был исключительно голыйсеанс практической психотерапии. А проще говоря, ну вот необходимо было женщинесбросить напряжение, которым она сдерживала рвущуюся наружу панику передбезысходностью, нужно было хоть ненадолго вновь ощутить рядом присутствиемужчины и опоры, требовалось… да кто ж его знает, что ещё требовалось! Как быто ни было, возбуждение – не эмоциональное, чисто физическое – пронзило еготело, совсем как давешний разряд, заставивший её содрогнуться всем телом. Онзадрал её простенькое платьишко, обнажая крепкое, без единой жировой складкитело, задрал до самого подбородка. И овладел ею, не грубо и не нежно – потомучто и то, и другое было бы изменой… хотя бы с её стороны. Атак… Психоанализ, мыже сказали. И она покорно раскрылась перед ним, пустила в себя с лёгким стоном,с закушенной нижней губой, с горячечным шёпотом: «Егорушка…» Нет, несмотря навсё, Алексей всё же наслаждался, наслаждался её телом, будем честными. Ибо какоймужик не возжелает – хотя бы мысленно – такого точёного тела! Ох и повезло жеЕгорке…

Оргазм наступил одновременно, заставив двух людей на полувыгнуться дугой и чуть ли не закричать в голос. И Карташ почувствовал, чтопроваливается в какой-то сладостный, невыносимо головокружительный омут, откуданет возврата. И неимоверным усилием воли заставил себя из этого омутавынурнуть…

Как оказалось, всё же на несколько секунд он отключился,потому что, очухавшись и оглядевшись, он в некотором обалдении обнаружил, чтоНадя, понимаете ли, спит. Глубоко, умиротворённо и сладко, как ребёнок… «Нет,ребята, женщин нам не понять», – пришла ему в голову очень «оригинальная»мысль. По возможности бесшумно он встал, скоренько оделся, затёр следы их, таксказать, жизнедеятельности и перенёс Надежду на кровать. Поправил подол платья,накрыл. Пусть думает, что это покойный муж к ней приходил.

«Вот так и рождаются мифы об инкубах и прочих суккубах…» – столикой стыда подумал Алексей, виновато развёл руками перед портретом Дорофеевас чёрным уголком на стене и беззвучно выскользнул на улицу через заднюю дверь.Жадно глотнул свежий воздух. Никого вокруг, и на том спасибо. Покачал головой:ну дела… «Ещё и соль чего-то там от слёз пролитых не успела…» – вспомниласьполустёртая за давностью лет строчка из классика, но он отогнал её, как совсемуж глумливую. Потому что думать сейчас надо было совсем о другом. О том,например, как, где и какие ещё ходы искать к Шаманкиной мари и, попутно, какуберечься от возможного покушения на себя любимого. Если противник решитсянанести удар, то откуда он удар нанесёт, предсказать невозможно. А жить впостоянно страхе это, знаете ли…

И тут же встал как вкопанный.

Озарение настигло его и пригвоздило к земле аккурат в тотмомент, когда он поворачивал в сторону Восточного тракта.

А почему это, собственно, он не может вычислить, откуданападёт враг? А вычислить это легче лёгкого – достаточно оставить врагу толькоодно-единственное направление для атаки. Иными словами, под ставиться самому… Ивновь Алексей почувствовал покалывание в кончиках пальцев: азарт. Нет,Шаманкина марь для него не закрыта, дудки.

Рассказы об этом месте он слышал с первых дней пребывания вПарме. Но, как и все пармовчане (или как правильно – пармовцы?), сперваотносился к ним ровно с той же серьёзностью, что и к рассказам о Золотой Бабе,снежном человеке или горе из чистого серебра, затерянной в тайге.