использовал свой ум: он не делал ничего, что не было бы запланировано заранее. Тем не менее, Лорен был непредсказуем, потому что в этом, как и во всем, что он делал, был свой умысел, мгновения, когда ожидаемые действия вдруг становились чем-то другим. Дэмиен распознал признаки изобретательного обмана Лорена. Говарт — нет. Говарт, оказавшись не в состоянии закончить все так легко, как ожидал, сделал одну вещь, которую Дэмиен мог бы посоветовать ему не делать. Он разозлился. Это было ошибкой. Что Лорен знал, так это как вводить людей в ярость и затем нападать, используя эту эмоцию.

Лорен вернул следующую волну выпадов с легким изяществом и особым Виирийским парированием, которое вызвало в Дэмиене зудящее желание поднять меч.

Сейчас злость и недоверие сильно влияли на искусство владения холодным оружием Говарта. Он делал простейшие ошибки, растрачивая силу и неправильно атакуя. Физически Лорен не был достаточно силен, чтобы принять на свой меч и выдержать удары Говарта в полную силу; ему приходилось избегать их или противостоять им искушенными приемами с угловым парированием и инерцией движения. Если бы Говарт нанес один из таких ударов, то этот удар оказался бы смертельным.

Он не мог справиться с этим. Пока Дэмиен смотрел, Говарт нападал разъяренно, невпопад. Он бы не выиграл этот бой, пребывая в ярости, которая вела к глупейшим ошибкам. Это становилось все очевиднее для каждого из наблюдавших мужчин.

Кое-что еще становилось болезненно очевидным.

Лорен, обладая телосложением, которое подарило ему равновесие и координацию, не растрачивал их впустую, как заявил его дядя. Конечно, у него были искуснейшие наставники и лучшее обучение. Но чтобы достичь такого уровня навыка, ему также пришлось тренироваться долго и упорно с самого раннего возраста.

Это даже не был поединок. Это был урок жалкого публичного унижения. Но тот, кто преподносил этот урок, тот, кто оставил своего оппонента далеко позади, был не Говарт.

— Поднимай, — сказал Лорен, когда Говарт в первый раз потерял оружие.

Длинная красная полоса виднелась на ведущей руке Говарта. Он отступил на шесть шагов, его грудь вздымалась и опускалась. Он медленно поднял меч, не спуская с Лорена глаз.

Больше не было грубых ошибок, вызванных гневом, не было опрометчивых атак или диких ударов. Необходимость заставила Говарта заканчивать с Лореном и встретить его своей лучшей техникой владения мечом. Когда они сошлись на этот раз, Говарт сражался серьезно. Но это не имело значения. Лорен сражался с холодным безжалостным намерением, и ощущалась неизбежность происходящего: струйка крови, сочившаяся в этот раз из ноги Говарта, его меч, снова валяющийся в траве.

— Поднимай, — повторил Лорен.

Дэмиен вспомнил Огюста, силу, которая держала фронт час за часом и о которую волна за волной разбивалось наступление. И сейчас здесь сражался его младший брат.

— Все думали, что он бесхребетный, — сказал один из людей Регента.

— Думаешь, он убьет его? — Предположил другой.

Дэмиен знал ответ на этот вопрос. Лорен не собирался его убивать. Он собирался сломить его. Здесь, перед всеми.

Возможно, Говарт почувствовал намерение Лорена, потому что, когда он в третий раз оказался обезоруженным, его разум сорвался. Отбросить в сторону условности дуэли стало предпочтительнее этого затянувшегося унизительного поражения; он кинул свой меч и просто напал. В таком случае все было просто: если он сведет поединок к драке, то выиграет. Никто бы не успел вмешаться. Но для человека с рефлексами Лорена было достаточно времени принять решение.

Лорен поднял лезвие и вонзил его в тело Говарта; не в живот или грудь, а в плечо. Пореза или неглубокой раны было бы недостаточно, чтобы остановить Говарта, поэтому Лорен всем весом навалился на эфес собственного меча, чтобы вонзить его глубже и остановить движения соперника. Этот прием использовался в охоте на вепрей, когда копье ранило, но не убивало: удерживай тупой конец копья у плеча и не подпускай насаженного вепря к себе.

Иногда вепрь вырывался или с треском ломал древко копья, но Говарт был человеком, пронзенным мечом, и он упал на колени. Лорену потребовалось приложить видимые усилия мышц, чтобы вытащить меч.

— Разденьте его, — сказал Лорен. — Заберите его лошадь и имущество. Вышвырните его из имения. В двух милях к западу есть деревня. Если он сильно захочет, то сможет пережить это путешествие.

Он сказал это спокойным голосом в воцарившуюся тишину, обращаясь к двум солдатам Регента, которые без сомнений двинулись исполнять его приказы. Больше никто не двигался.

Больше никто. Ощущая, словно он выходит из своего рода оцепенения, Дэмиен посмотрел вокруг на толпу собравшихся. Сначала он взглянул на людей Принца, инстинктивно ожидая увидеть собственную реакцию на поединок, написанную на их лицах, но вместо этого они выказывали одобрение и полное отсутствие удивления. Ни один из них не задумывался о том, что Лорен может проиграть, осознал Дэмиен.

Ответная реакция среди людей Регента была более разнообразной. Были признаки как удовлетворения, так веселья: они, вероятно, наслаждались спектаклем, любовались демонстрацией навыков. Мелькало еще что-то, и Дэмиен знал, что это люди, которые ассоциируют власть с силой. Похоже, они начали по-другому думать о своем Принце и его красивом личике теперь, когда он показал, на что способен.

Лазар нарушил тишину, кинув Лорену кусок ткани. Лорен поймал его и вытер свой меч, как кухонным полотенцем вытирают разделочный нож. Затем он убрал оружие в ножны и отбросил тряпку, ставшую теперь ярко-красной.

Обращаясь к людям голосом, который разносился вокруг, Лорен сказал:

— Три дня плохого командования завершились оскорблением чести моей семьи. Мой дядя не мог знать, что лежит в сердце Капитана, которого он назначил. Если бы он знал, то заковал его в колодки, а не поставил руководить людьми. С завтрашнего дня наступят перемены. Сегодня нам предстоит долгая поездка, дабы наверстать упущенное время.

Гомон ворвался в тишину, когда столпившиеся мужчины начали переговариваться. Лорен ушел, чтобы заняться другими делами, приостановившись рядом с Йордом, передавая звание Капитана ему. Он положил руку на предплечье Йорда и прошептал что-то слишком тихо, чтобы можно было расслышать, после чего Йорд кивнул и начал отдавать указания.

И все было закончено. Пульсирующая из плеча Говарта кровь окрасила в красный снятую с него рубашку. Безжалостные приказы Лорена приводились в исполнение.

Кинувший Лорену тряпку Лазар больше не выглядел так, словно собирался снова распускать язык насчет него. На самом деле, новый взгляд, которым он теперь смотрел на Лорена, безошибочно напомнил Дэмиену взгляд Торвельда. Дэмиен нахмурился.

Его собственная реакция выбила его из колеи. Это было то, что было — неожиданность. Он не знал этого о Лорене, что он