нет. Не вытянули. А вот если отыграть на врожденной тяге души к Творцу, то получится намного серьезнее. Тут уже десять лет лагерей не за то, что колоски у народа украл, а за то, что против Бога пошел.

— Сейчас все воруют. Кто, что может.

— Так и от коммунизма мы все дальше.

— Считаете, коммунисты больше не встрепенуться?

Дядя Витя захохотал. Отодвинул чашку. Все-таки добрая у него улыбка. И мудрая.

— Сережа, я вижу, что ты хочешь разобраться. Хоть и упрямый, как баран. И, уверен, что разберешься. Не зря же твой знакомый тебя привез. Давай, сам выводы сделай. Фильмы смотрел про революцию, про подполье?

— Смотрел.

— Ну и представь подпольную партийную ячейку в каком-нибудь Тутаеве или Калязине, где узнают вдруг о таком смене курса. Кооперативы, совместные предприятия, первые официальные миллионеры. Но ячейка из того времени. Революционеры пламенные, аж дым идет. Что бы они делали?

— Ух! Отделились бы первым делом от партии. Обозвались по-своему. И борьба дальше. Листовки, стачки, боевые звенья, эксы, ликвидация крупных начальников, всяких там секретарей горкомов и обкомов, как предателей, нападение на милиционеров, как на оплот режима. Да страшные вещи! Их из-под земли достанут и расстреляют.

— А если в сотне городов? Все-таки организация с опытом подпольной борьбы. И сторонников много в разных сферах.

— Победят, думаю, — Сергей замялся, — но никто же не восстал и не восстанет. Вы хотите сказать, что весь бардак этот полностью управляем? Они сами все организовали, и никто не против? Но тогда не понимаю, зачем это им. Там, наверху.

— Так. Уже лучше. А теперь возьми несколько точек реформ и событий и проведи прямую. Куда идет?

— Уже думал. К полному развалу. Все равно не верю. Такая громадина, мировая держава не может развалиться.

— Может. Если этого хотят те, кто ее сделал.

— А что потом?

— Читал я один самиздат. Перепечатка с дореволюционного. Привлек тем, что очень гладко все расписано. От подготовки революционной ситуации в прошлом веке до воцарения единого мирового правителя в будущем. Описаны и создание коммунистического государства, и последующее его падение. На время. Советский Союз восстанет, но в таком варианте, что предыдущая версия покажется цветочками.

— Маша! — в дверь заглянула Люба, — что ты их слушаешь? Мужикам только про политику поговорить. Погода прекрасная, пойдем со мной. У нас другие дела.

— Беги, Машенька, я помою посуду, — сказала Света.

Люба подошла к столу и за руку, как маленького ребенка, увела. На крыльце повернулась ко мне:

— Дед Егор особо попросил с тобой позаниматься. А времени мало. Не трать его на пересуды.

— Сергей, он кто?

— Очередной пытливый ум. Пусть им Витя занимается.

За кустами открылась лужайка. Речка петлей охватывает ее. Получился полуостров размером со школьный спортзал. Противоположный берег темный и высокий, весь порос ольхой, смородиной и крапивой. А у нас светло. Трава на лужке утоптана. Видно, что здесь часто бывают.

Мы сидим с Любой на краю берега. Я смотрю на солнечные блики, песок и водоросли.

— В твоем случае надо работать с образами, — доносятся тихие Любины слова.

— Научишь? — шепчу я и краем глаза замечаю кивок.

Мы встали на середину полянки.

— Образ создать не трудно, — начинает она, глядя мне в глаза, — сложно накачать его энергией. Еще сложнее ввести его в другую физическую форму. Особенно, если это твой собственный образ.

— А мой зачем? — я смотрю, как ветер теребит ее черную челку с несколькими седыми волосами.

— Маша! — сзади мне на плечо ложится рука.

Резко поворачиваюсь и вижу Любу. Спереди никого нет. Она не улыбается. Только глаза хитрые.

— Ты же передо мной была, — шепчу я.

— А это, чтобы тебе не думалось. Не люблю теории всякие и болтовню. А так все наглядно.

— Я думала, на меня не подействует.

— А это как делать. Но давай все по порядку. Что такое образ, в твоем понимании?

— Это то, что я представляю, когда мне надо полечить на расстоянии. Обычно вижу человека и бякость в нем. Болячку убираю. Только сразу надолго не получается.

— Образ это твое мысленное принятие кого-то или чего-то? Твой светлый образ предо мною! — вдруг напевно протянула Люба, — она, может, дрянь меркантильная. А образ светлый.

— Наверное, так.

— Нет, голубушка. Образ — это непредвзятая картина. Совершенно без окраски. И какое слово тут лишнее? Правильно — картина. Ты не рисуешь у себя в голове свое представление. Ты видишь энергетический слепок, отображенный органами чувств, со всеми деталями. Посмотри на лист, — она сорвала подорожник, — тебе легче понять, ты художник. Каждая прожилка, каждая дырочка, царапина, все это паспорт листка. Закрой глаза и воспроизведи.

Для меня не сложно. Когда рисуешь предмет или портрет, то именно так предмет интереса изучаешь. Лист перед глазами. Люба бросила его в речку.

— Все. Нет его. А образ остался. Видишь?

— Вижу.

— Только это остаточный образ. В нем нет энергии. И он будет таять. Ты можешь его наполнять своей. Так делают на Тибете тульпу. Создают образ и ежедневно накачивают, пока оно самостоятельность не приобретет. Идиоты, — вдруг ругнулась она.

— Почему? И кто такая тульпа?

— Потому что, как обезьяна с гранатой. Технику раскопали где-то. А зачем оно надо, кому, и что потом делать с результатом, никто не объясняет. Да и не знает никто. А тульпа — воображаемый друг или помощник. И даже половой партнер.

— И кому и зачем надо?

— Дуракам, чтоб их меньше было. А продвинутым для черной магии. Черная вера Бон. Не слыхала? А зря. Даже делай-ламы изначально исповедуют бон, а потом уже буддизм.

— Мне не надо?

— Каждое действие делается для определенного результата. Если не знаешь, зачем, так лучше и не суйся. Идем дальше. Можно и не своей силой накачать. Можно взять ее обрядом. Еще можно запереть в образе другое эфирное создание или влить силу живого существа. Жертвоприношение для таких дел бывает. Но для тебя важно научиться такой образ помещать на предмет, другого человека.

— Это как?

— А вот так, — ответила Люба и отошла в сторону. За ее спиной из речки лез крокодил. Серо-зеленый, он замер, глядя на меня. Только хвост шевелился в воде. Я понимала, что никаких крокодилов тут быть не может. Но этот чуть двинулся, и яшагнула назад. Люба дунула мне в лицо.

— Иди, посмотри.

Крокодила не было. Из воды торчал старый ствол без коры. Вокруг ветки течение давало белые буруны.

— Я поместила образ рептилии на ствол. С предметами легче. Котлеты из шишек сделать, или конфеты из лосиных орешков — каждому по заслугам. А тебе еще надо уметь собственный