Возбужденный обрушившимся на него шквалом мыслей, Мирослав бросился к книжным полкам, которыми сплошь была увешана восточная стена его кабинета. Где-то здесь. Книги по магии и оккультизму располагались на предпоследней полке снизу. Где-то здесь. Он опустился на колени, наклонил голову и пробежал взглядом по пыльным корешкам. Ага, вот оно. Ближе к концу длинного ряда он заметил три картонные коробочки, которые лежали поверх томов. Мирослав не прикасался к ним уже пару лет, и они изрядно запылились. Он смахнул пыль ладонью — сейчас не до педантизма. Так, мы имеем колоды Таро Райдера-Уэйта, Марсельскую и Эклектик. Две из них, Марсельскую и Уэйта, Мирослав купил сам, вникая в суть предмета, Эклектик подарила студентка (кажется, влюбленная по уши).

Он достал карты из коробок и начал перебирать их в поисках Иерофантов. В Марсельской колоде, которая одной из первых стала массово производиться во Франции с XVII века, Иерофант держал правую руку на уровне груди, сведя указательный и средний пальцы в жесте благословения. В левой руке у него был посох, напоминающий крест с тремя перекладинами. Не то!

В самой популярной на сегодняшний день колоде Райдера-Уэйта, разработанной в конце ХХ века масоном и членом герметического Ордена «Золотой Зари» Артуром Уэйтом, с Иерофантом была почти такая же история. Хотя к символике карты добавились два скрещенных ключа в нижней части рисунка. Опять не то!

В Таро Эклектик, созданном художником Йозефом Мачинкой в 1986 году, поза и посох Иерофанта почти такие же. В нижней части, так же как и у Уэйта, присутствуют два скрещенных ключа, а вот в левом верхнем углу карты появился пентакль — пятиконечная звезда. Мирослав взглянул на фото жертвы — на груди у профессора пентакль. Так, уже теплее!

«Что ты мучаешься, книжный червь? Совсем оторвался от реальности», — мысленно отругал себя Мирослав и включил ноутбук. Вошел в браузер, открыл поисковик, ввел запрос: «Таро Иерофант», нажал иконку «картинки». Картинок выпало множество, Мирослав быстро пробежал их взглядом в поисках нужных символов.

Вот оно! Иерофант, левая рука которого опущена вниз, ее указательный и средний пальцы не соединены вместе в знаке благословения, как у других Пап, а расставлены в форме галочки. В Правой руке он держит жезл, больше напоминающий ключик Буратино, увенчанный тремя кольцами. Пентакль тоже присутствует, да не где-нибудь, а прямо на груди у Папы. Оно!

Ну и что это у нас за колода? Мирослав кликнул на картинку и присвистнул. Таро Тота. Кроули! Как же я про тебя забыл, голубчик? Таро Кроули — это вам не какое-нибудь Таро Гномов или Властелина Колец.

Алистера Кроули, уроженца маленького английского городка, еще при жизни называли «Великим магом ХХ века», хотя никаких чудес, кроме якобы магических сексуальных оргий с использованием наркотиков, он миру так и не явил. Зато оставил в наследие человечеству собственное учение под названием «Телема», главный постулат которого — «Твори свою волю: таков да будет весь закон».

В свое время Кроули создавал и возглавлял сатанинские организации по всему миру, основываясь на собственном вероучении. После смерти «Зверя Апокалипсиса», как он сам себя величал, его дело продолжили ученики, одним из которых был Энтони Шандор Лавей, автор «Сатанинской библии» и создатель крупнейшей в мире сатанинской секты «Церковь Сатаны», которая на сегодняшний день пустила весьма мощные корни в России. Другой ученик Кроули — Рон Хаббард организовал секту «Церковь Саентологии», руководствуясь вполне мирской мотивацией: «Если хочешь заработать много денег, создай свою религию». Хаббард заработал действительно очень много — «Церковь саентологии» сейчас является одной из самых многочисленных и могущественных тоталитарных сект в мире и России.

Кроули принято называть основателем современного сатанизма, хотя это утверждение не вполне корректно — сатанизм был и до появления на свет «Зверя Апокалипсиса». Но тот факт, что в результате деятельности Кроули сатанизм как явление получил новую яркую жизнь, распустил свои склизкие щупальца по планете и опутал ими весь мир, — бесспорен. «Сатана — не враг человека, а Жизнь, Свет и Любовь», — проповедовал Кроули. И, как ни странно, повсеместно находилось множество людей, которые охотно этому верили.

Благодаря крайне эксцентричному поведению Кроули при жизни привлекал к себе большое внимание общественности и СМИ. Он то позировал для фотокамер с огромным питоном на шее, то выпускал в свет сочинения, в которых писал, например, следующее: «Для высшей духовной работы всегда следует выбирать жертву, обладающую величайшей и чистейшей силой. Наиболее подходящим объектом в этом случае является невинный и умственно развитый ребенок мужского пола», — из книги «Магия в теории и на практике». Или: «В жертву же принеси скот крупный и мелкий, но прежде дитя», — написал он в «Книге Закона». Его публичные высказывания, писательские тексты и поведение шокировали, вызывали отвращение и суеверный ужас, но при этом крепко держали внимание заинтригованной публики.

Несмотря на известность и убежденность в своих магических способностях, умер Кроули в нищете и по вполне заурядной причине. В 1947 году в возрасте 72-х лет он скончался в захудалом пансионате «Незервуд» от респираторной инфекции.

Но перед смертью с помощью Фриды Харрис он создал-таки свой вариант колоды Таро — Таро Тота, в которой зашифровал свое видение устройства Вселенной.

Значит, в голове у убийцы не гномики и эльфы, а «Телема», что в переводе значит «воля». И культ жертвоприношений вполне себе в его риторике. Убийца, стало быть, творит свою волю, при этом пытается привести в действие некий магический механизм.

Складываем 1 +1: Повешенного, то есть жертву, и Иерофанта. Что у нас получается? Иерофанта принесли в жертву? А для чего нужна жертва? Вероятно, чтобы усилить ритуал. Похоже в Москве намечается шабаш — не повезло майору.

При мысли о жертвоприношениях Мирослава передернуло, память выдала картинку, как Баллу, стиснутый пальцами, растопыривает свои смешные лапы. Потом он словно ощутил в руках вертлявость плюшевого кома, влажность холодного носа на щеке и шее. И запах кислого молока.

Мирослав направился в ванную и умылся холодной водой, затем вышел на балкон, втянул носом сухой воздух августовской ночи, исподлобья вглядываясь вдаль. На его скулах блестела влага, желваки играли, рука непроизвольно сжала перила до белизны костяшек. Он хотел бы видеть горизонт, ровный, безмятежный, где гладкое поле сливается со сверкающими звездами хрустальным куполом, но видел лишь серое рыхлое брюхо неба над мегаполисом, вспоротое частоколом высоток.

Утром он проснулся бодрым, словно заведомо решил не вспоминать про ночной приступ рефлексии. Сейчас главное — поскорей рассказать Замятину о своем открытии. Однако задача эта оказалась не простой.

Когда Мирослав вломился в кабинет майора и начал свое повествование, стало очевидно, что выкладываемые им сведения отлетают от Замятина, как от стенки горох. Майор слушал молча, время от времени глотая горячий чай, но глаза его были пусты. За все время рассказа в них не мелькнуло и искорки понимания или интереса. «Ну да, — мысленно анализировал ситуацию Мирослав, — пожалуй, человеку, который никогда не интересовался подобной тематикой, так вот, сходу, сложно переварить информацию о Таро, магах, тайных орденах…». Но Погодин решил все же выложить свои соображения в полной мере. В конце концов, его привлекли к расследованию именно за этим.