а остальное затянуто пеленой густого тумана, через который пока не пробиться. Девушка пощупала на себе платье.

«Вроде целое», — показалось ей.

Майя попыталась разглядеть, нет ли на теле синяков, но поводов написать заявление в полицию и записаться на прием к гинекологу не было. Пересилив боль во всём теле, она поднялась и поплелась за стаканом воды, но услышав голос Яниной мамы, не решилась войти на кухню.

— Почему эта девка сейчас у нас дома? — возмущалась Янина мама, Любовь Григорьевна. Ночной рейс перенесли на утро, и она не сочла нужным предупредить об этом дочь — не думала, что та вернётся после гуляния домой. Обычно она остаётся у парня и возвращается через несколько дней.

— У неё проблемы, мам. Я не могла её бросить, — мучаясь чувством вины, искренне призналась Яна.

— Я просила тебя держаться подальше от их семьи не просто так. — Любовь Григорьевна достала из выдвижного ящика второй бокал. Разлила остатки элитного французского вина из семейного погреба, что распивала до прихода Яны. — Присядь. — Она поставила бокал перед дочерью и села за круглый стол напротив неё. — Тебе не понравится, что я расскажу, но это нужно принять.

— Брат возвращается? — Яна провела пальцем вокруг основания бокала.

— Нет. Он также за границей и после учёбы, вероятно, останется там же. Конечно, он не такой брат, о котором ты могла мечтать. Много обижал тебя, не уделял внимания должным образом. Я понимаю.

— Козёл одним словом?

— Яна, не надо так. Он всё-таки твой брат.

— К чему же ты ведёшь?

— Как бы мягко тебе об этом сказать… — Любовь Григорьевна сделала глоток вина для храбрости. Рано или поздно ей всё равно бы пришлось раскрыть дочери одну из семейных тайн.

— Ну не тяни, скажи прямо. — Яна тоже отпила из своего бокала.

— Роберт, отец Майи — мой бывший муж. Я вышла за него замуж, потому что забеременела. Времена тогда были непростые. Неспокойные. Было лучше отсидеться в браке, чем пытаться самой поднять ребенка на ноги. Он хорошо зарабатывал. Ему выдали квартиру, и мы смогли съехать от моих родителей. Жили ни в чём себе не отказывая, но я знала, что он далеко не хороший человек. Просто чувствовала нутром. Его окружали мутные типы, и мне очень не нравилось, когда он собирал всю эту свору у нас дома. Коротко говоря, я его не любила, мне нравилось жить в роскоши, но цена за это была слишком высока.

— Господи, мама! Ты пытаешься мне сказать, что Артур его сын? — догадалась Яна, после того как залпом осушила весь бокал. То, чем мама поделилась, явилось для неё полным откровением. Майя не особо посвящала её в жизнь приёмных родителей, но и Яна не глупа, чтобы не заметить непохожесть Артура на отца семейства, а то, как Роберт смотрел на неё с нескрываемой неприязнью на лице, о многом говорило.

— Верно, но твоего отца я встретила, находясь ещё в браке. Отношения на стороне я не скрывала. Роберт смирился с позором — гуляющей женой, но мне нужен был развод. В конце концов я его получила. Вышла замуж по любви за Марка и родила тебя.

— Артуру было где-то пять лет, когда вы развелись?

— Плюс минус да. Немного погодя мы сменили ему фамилию и отчество на Зейдлица Артура Марковича. Кстати, возвращаясь к благородному Роберту. Он оставил сыну свою квартиру и ушёл снимать комнату в коммуналке, где видимо и встретил Амалию. Но после развода, к моему огромному удивлению, Артура он не навещал, на алименты я не подавала, а своё согласие на смену ФИО сыну дал вовсе не колеблясь. Возможно, Роберт посчитал, раз я изменила ему, то и ребенка могла нагулять. Но это всё уже не важно, кроме того, что тебе стоит держаться от их семьи подальше.

— А Амалия знает, что ты его бывшая?

— Понятия не имею, не так уж часто я с ней пересекалась, — безразлично ответила Любовь Григорьевна.

— Мама, Майя приёмная дочь Амалии. Роберт не удочерял её. Почему же ты так плохо настроена именно к ней?

— Она всё равно часть их семьи. Я всего лишь хочу уберечь тебя от них. — Любовь Григорьевна нежно взяла дочь за руку.

— Хватит говорить мне, что я должна и не должна делать! — Яна скинула с себя её руку. — Мне нужно переварить услышанное. Я иду спать.

Вернувшись в комнату, Яна заметила, что Майя не спит. Дышала та как-то по-другому. Яна открыла окно, чтобы проветрить комнату от «букета запахов», достала пижаму и положила рядом с ней.

— Иди в душ, — посоветовала она уставшим голосом.

— А как же твоя мама? — вяло спросила Майя.

— Я провожу тебя.

— Чтобы я без тебя делала.

Яна проводила её до ванной комнаты и вернулась к себе. Оставив дверь приоткрытой, она села за туалетный столик. Её тошнило от собственного отражения в зеркале. Она от злости брызнула мицеллярной водой на стекло. Слёзы щипали ей глаза, по щекам текли чёрные капли. Яна закрыла лицо руками, пытаясь успокоиться. Если Майя всё же слышала, о чём она говорила с мамой, то почему не подаёт вида? Ведёт себя так, словно не помнит ссоры. Подумав, что так и есть, Яна немного приободрилась. Даже если Майя что-нибудь вспомнит, она скажет была на эмоциях и всё сказанное — неправда. Подруга точно ей поверит, ведь так было всегда. На душе у Яны отлегло.

За домом семьи Зейдлиц из-за деревьев следил Роберт, намеривавшийся вернуться домой с непутёвой приёмной дочерью. Вначале он дожидался её у выхода из ресторана. Отвлёкся на звонок, в то время как Яна с молодым человеком и Майей на руках спешили к такси. Едва их не упустил, успел поймать попутную машину. В пути он был обеспокоен тем, что бестолковой дочери могли что-то подмешать или чем-то накачать. Роберт нервничал на каждом повороте, улицы сменялись на незнакомые. Судьба сыграла с ним ещё одну злую шутку, приведя к дому бывшей жены.

В пять утра Любовь Григорьевна покинула дом. Роберт тут же подбежал к воротам и нажал на звонок. Ему ответил охранник, предупреждая, если он сейчас же не уйдёт, у него будут серьёзные проблемы. Взволнованный отец настаивал, чтобы его впустили и позволили забрать дочь. Он даже попытался пригрозить полицией, но тщетно.

Второму охраннику пришлось выйти и проследить лично за тем, как непрошенный гость покинет территорию. Роберт отважился отвесить громиле кулаком по лицу, тот заблокировал удар и ответил ему пинком в живот. Мужчина согнулся от пульсирующей боли и упал на колени. Тогда охранник