Не уверена, что вовремя.

— Я хочу, чтобы ты ответила на мой вопрос, — спокойно ответил, коротко взглянув на тарелку, что я оставила в покое.

— Двадцать три, — скривила губы от досады.

— Хорошо, — задумчиво произнёс, кивая головой. — Ты ведь детдомовская? Так?

— К чему эти вопросы?

— Ты мне “выкаешь”... это непохоже на тех, кто там вырос. Эти люди быстро переходят на “ты”. Они вообще не заморачиваются по подобным мелочам.

Это не мелочи. И даже для него. Я была уверена, что это какая-то провокация. И вежливое, уважительное обращение, для не является мелочью. Он наверняка не из тех людей, что позволяют по отношению к себе пренебрежительное. Но... что-то скрывалось за его вопросами.

— Меня так научили... — снова скривила губы, удерживая дрожь в голосе.

— Быка ты тоже на “вы” называла?

Его я никак не называла. Даже в сторону его смотреть боялась. Даже не пыталась.

Я молчала. Поджав губы, тяжело дышала, и моё дыхание было слышно даже ему. Уверена, с сердцебиением творилось то же самое.

— Ты наелась? — обронил, отпуская прядь моих волос.

Я вновь промолчала, и он просто убрал поднос с моих ног. Поставил тот на комод и медленно обернувшись, вопросительно выгнул брови.

Паника подбиралась к моей глотке. Её было некуда деть. От неё невозможно было избавиться. Она просто имела место быть.

— Не будь дурой, Кира.

Это звучало как приговор.

И ведь он был прав. Так чертовски прав!

Я бы не смогла. Я не смогу. Физически не потяну его. Даже если сильно захочу.

У меня были сломаны рёбра и ключица.

О чём здесь может идти речь?

— Просто скажите зачем?

— Думаешь, я тебя тут трахать собрался?

Грубо. Ощутимо. Почти больно.

Ничего не ответила. Смотрела на него исподлобья, ожидая какого-то продолжения.

Но большего я не дождалась. Он пересёк комнату, возвращаясь к постели, и рванул за край одеяла. Скинул его с меня, оставляя в моих ногах воздушное облако. Вздрогнув, я смотрела на то, как оно оседает на моих ступнях. И слышала пульс, что гудел у меня в ушах.

Он смотрел. Неотрывно. Прошёлся по моим ногам, обжигая холодом и задержал взгляд на бёдрах. Там, где большая мужская футболка начинала прикрывать кожу. Затем выше. Не спеша. Пока наши глаза вновь не встретились.

— Ты ведь не целка...

И это был не вопрос.

Пальцы на моих ногах машинально поджались. Кулаки вновь натянули на костяшках кожу.

— Дорого ты бы не стоила. Ты задолжала? Или твоя подружка?

От обиды уголки моих губ поплзли вниз. Я отвела взгляд, прерывая зрительный контакт.

Задержала дыхание, когда мужчина опустился на кровать. Слишком близко.

— Открой рот.

Что?

Кажется, этот вопрос даже не стоило произносить вслух.

— Открой рот, я сказал.

И я открыла.

Чувствуя себя кобылой на торгах. Чувствуя себя так омерзительно, что хотелось выть. Плюнуть ему в лицо.

Оттянув мои губы, он провёл пальцем по моим зубам. А после, слегка хлопнув меня по щеке, растянул губы в гадкой улыбке.

— Слушай меня внимательно, девочка, — в ту же секунду поддел край длинной футболки. Слегка задирая ту и обнажая мои бёдра ещё больше. Я не смотрела туда, но была уверена, что трусики, предоставленные мне, ему были видны, — ты будешь делать всё, что я тебе скажу. Хочешь ты того или. Если будет необходимость, то ты даже затанцуешь, когда тебе это скажут. Когда я скажу. Обычно, выбор есть всегда. Но не в твоем случае. Я тебе его не дам.

— Убьёте меня? — я не отрывала взгляд от едва колыхавшейся шторы, прикрывающей выход на балкон.

— Не хотелось бы, — проигнорировал то, как дёрнулись мои ноги, и мягко провёл шершавыми костяшками по моей коже. Я чувствовала, как мелкие волоски на моём теле становятся на дыбы, — и если ты будешь смирной и тихой, то мы, возможно, сможем поладить. И вот тут... выбор за тобой.

Выбор. Пять букв и сотни вопросов.

— Я не хочу ни с кем спать, — всхлипнула, и всё же посмотрела на него, — я не шлюха...

— Ты стала ей тогда, когда накидалась в клубе. Тогда, когда оказалась в гостях у нашего общего знакомого...

— Я не шлюха!

— Зубы показываешь... — тихо засмеялся, слегка откидывая голову назад, — значит тебе гораздо лучше.

Меня тошнило от его слов. Я даже не могла ему ничего ответить. Мне было нечего. Чтобы я не сказала, он перевернёт это так, как нужно именно ему.

— Я приеду через неделю, — продолжил, наслаждаясь яростным бессилием в моих глазах, — может, через две. Но чем быстрее ты начнёшь восстанавливаться, тем лучше для тебя.

— Меня будут искать, — жалобно произнесла, надеясь на снисхождение, или хотя бы какие-то подробности. Почему, чёрт возьми, он ничего мне говорит о своих планах?!

— Кто? — сделал вид, что его это взволновало. — Тётка? Скажу тебе больше, Кира. Она тебя уже похоронила. И знаешь, что ещё? М? — встал, снова хватаясь за одеяло, и накидывая его на мои ноги, — Она была рада.

Вот и настал тот день, которого я ждала с содроганием сердца.

Я встала на ноги.

Сама. Без чьей-либо помощи.

Я воспользовалась туалетом, не думая о том, что по ту сторону двери меня ждёт Елена, чтобы снова помочь мне доковылять до постели.

Это был прогресс. Это было моё личное достижение.

И сейчас я стояла возле балконной двери, взвешивая все “за” и “против”.

Мне было велено не высовываться. Ни из комнаты, ни на балкон. Но если всё сделать тихо? Хотя бы пока никто не видит?

Метнув взгляд на настольные часы, я прикусила нижнюю губу. Задумалась. Совсем ненадолго. И всё же протянула руку...

Пять утра. Ещё два часа до прихода Елены. Никто не узнает.

Даже о том, что я, наконец, могу сама передвигаться. Ни без помощи костыля, но всё же.

Как только дверь открылась, я тут же вздрогнула от холода. Он молниеносно пробрался за пазуху, щекоча кожу. Ледяной ветер окутал мои плечи и поднял в воздух растрёпанные волосы.

Свежий и холодный. Морозный...

Уже почти декабрь. Почти зима.

Зимой мы с Гошей планировали расписаться.

Кто бы знал, что под Новый год я окажусь в подобном месте? Кто бы мог подумать, что к этому времени Гоши уже не будет рядом. Не будет вообще...