— Он поднимется? — тихо спросила, переводя растерянный взгляд на дверь.

— Сюда? — Елена посмотрела туда же, а затем пожала худенькими плечами, — мне-то откуда знать, что у него на уме?

— Скажите, что я сплю? — мои глаза нехотя наполнились испугом. Я всё ещё помнила все его угрозы и то, с какой интонацией он это произносил. Если быть точнее: её отсутствие. Ему плевать. Он просто это сделает.

— Что ещё?! — подняв ложку, женщина вонзила мне в переносицу изумлённый взгляд. Словно толстая и тупая игла, ударившая в кость. Меня аж передёрнуло. — Может, мне ещё спрятать тебя под кроватью?

Я даже не успела ничего ответить. Только вздрогнула вместе со своей сиделкой, когда дверь в мою спальню тихо и медленно приоткрылась.

Повисло молчание. Тяжёлая, плотная и почти непроницаемая аура пришедшего, затянула комнату от самого порога и до дверей балкона.

Плотно сжав губы, я смотрела в прозрачные глаза мужчины, стоявшего напротив. Лёд, который обжигает. Хочется на стенку лезть. Раствориться в комнате. Стать хамелеоном.

— Елена, — он оторвал от меня взгляд и посмотрел на медицинскую сестру, — оставь нас.

— Да, — коротко кивнула моя собеседница и, быстро поднявшись и поправив на себе белый халат, поспешила выйти из комнаты. Проходя мимо него, она даже головы не подняла. Как мышка.

Я не сразу заметила, как мои пальцы машинально сжались в кулаки, стискивая края одеяла. А он заметил.

Хмыкнул, подмечая мою нервозность и, прикрыв за собой дверь, крадучись, приблизился к постели. Несколько секунд молча смотрел на меня. От макушки и до самых пят. Изучал. Сканировал, задерживая взгляд то на лице, то на руках, то на ногах. Это было отвратительно.

— Как чувствуешь себя? — слегка надтреснутым голосом произнёс, перед тем как тот же несчастный стул повернуть спинкой к кровати. Сел на него и положил на спинку локти. Как и в прошлый раз. — Лучше?

Нехотя я допустила мысль, что, возможно, это действительно его волнует. Но, стушевавшись, отбросила подобную ересь от себя, и подняла голову выше. Уверена, что мой затравленный взгляд никуда не делся.

— Да, — старалась не опускать голову. Он мне не хозяин. — Немного.

— Немного? — его светлые брови взметнулись вверх, — мне показалось, что тебе гораздо лучше. Я теперь могу разглядеть твоё лицо.

— Пока это трудно назвать лицом, — решилась ответить, но при этом почувствовала лёгкую дрожь в собственном голосе.

— Уже сама ешь? — он кивнул на поднос и уголок полный мужских губ незаметно дрогнул.

— Я и раньше сама ела, — тихо произнесла, пропихивая ком в горле, — левой рукой справляюсь.

— Это хорошо, — на этот раз он потянул уголки губ вниз. Будто его это забавляло. — Тогда ешь.

Это приказ? Или что?

Я непонимающе хлопала глазами и всё так же комкала в пальцах края одеяла. Чего он добивается? Зачем всё это?

— Ешь. Кира. — Сухо произнёс и слегка сдвинул стул, оказываясь ещё ближе, — я хочу взглянуть на то, как ты ешь. Дважды повторять я не стану.

И я снова ему верила.

Это был не Бык. И он не бил и не унижал меня. Но... что-то мне подсказывало, что он гораздо опаснее Быка. Это был ящик Пандоры. И я была уверена, что лучше мне не знать, что скрывается под его крышкой. Лучше её не открывать. И даже не пытаться.

Поэтому, решив не рисковать, я отпустила помятое одеяло и потянулась рукой к тарелке. Но не смогла её поднять. Мне нужна была помощь. Обычно Елена ставила поднос мне на бёдра, чтобы мне не приходилось тянуться. Но сейчас она не успела это сделать.

— Нужна помощь? — поинтересовался, и встав со стула, отодвинул тот в сторону.

Я беспокойно замотала головой, не зная, что на это ответить. Стало больно, когда захотела отдалиться и подтянуться выше к изголовью. Но его взгляд заставил меня остановиться. Затихнуть под прессом давления и медленно облизать пересохшие губы.

Поняв, что я сдалась, он сел на кровать и сгрёб одеяло, освобождая себе место. Слегка наклонив голову, взял столик-поднос и поставил тот мне на бёдра.

— Приятного аппетита, — сверкнул белоснежными зубами.

Приятного. Куда уж там...

Моя рука дрожала под пристальным и цепким взглядом. Ложка ударялась о зубы и на миг меня посетила мысль о том, что это хорошо, что мои зубы остались целы. Потому что некоторым девочкам повезло куда меньше...

Пока я ела суп, он не сводил меня глаз. Едва заметно ухмыляясь, мужчина сложил руки на широкой груди и, склонив голову к плечу, думал о чём-то своём. Я была уверена, что его мысли мне бы не понравились.

— Когда доешь, мне нужно осмотреть тебя, — негромко произнёс и перехватил мой встревоженный взгляд.

— Что? — едва не подавилась.

— Я говорю: доедай. — Равнодушно пожал плечами. — А потом тебе придётся немного оголиться, Кира.

— Зачем мне оголяться?

Я даже не сразу поверила своим ушам. Оторопела от подобного заявления, и моя рука вместе с ложкой опустилась вниз. Возможно, я выглядела как дура, но выдавить из себя что-либо другое просто не могла.

— Мне ещё раз повторить? У тебя проблемы с пониманием или со слухом?

— У меня есть Елена, — начала оправдываться в попытке сбить с него спесь, — она может рассказать вам о моем состоянии. Или осмотреть самостоятельно... вы же не врач!

— Кто сказал?

— Что?

Это напоминало какой-то сюр. Искаженную реальность, от которой хотелось смеяться и плакать одновременно.

— Кто тебе сказал, что я не врач?

— А вы врач?

— Допустим...

Да. Это было видно невооруженным взглядом: он забавлялся. Его это не столько смешило, сколько доставляло удовольствие. Моё смятение, мой страх и вся палитра эмоций, что плескалась на дне моих потускневших глаз.

— Я не стану, — торопливо сглотнула ставшую вмиг горькой слюну, — не стану... это неправильно. Я не хочу...

— Кира, — одним словом поставил жирную точку на моих попытках отгородиться и отстоять неприкосновенность, — ты сделаешь это. Так или иначе. Я не предлагаю тебе. И не прошу. Это не приглашение на чай. И если тебе дорога твоя шкурка, — он поднял руку, цепляя пальцами прядь моих тёмных волос. Мягко растирая волосинки между подушечками большого указательного, продолжал смотреть на меня так, словно я здесь ничего не решаю.

И он, скорее всего, был прав.

— Что вы хотите?

— Сколько тебе лет? — опустил мой вопрос, тараня меня тяжёлым взглядом.

— Что вы хотите? — понятия не имею, откуда взялась эта дерзость, но чувство собственного достоинства, привитое мне в далёком детстве, вдруг решило обозначить себя.