Немного научившись читать самостоятельно, Рена поняла, что стоит преодолеть страх – и мир внутри книги откроется не такой уж страшный. Там жили сказки, где весёлый Чинильщик расхаживает по дорогам, распевая песни во всё горло. Где Медное Горлышко побеждает врага хитростью и громким голосом. Где забавная Свинка-на-спине-щетинка и добрый Котик-мягкий-животик обманывают волка и остаются с целым горшком вкусной каши. А феи водят хороводы и приманивают малышей на лужок. Плохие дети получают крапивой и колючками по голым ножкам, а хорошие – сладкую землянику и добрые сны.

   Конечно, Рена понимала, что дверь закусочной – не обложка книги сказок. И за дверью вряд ли будут феи с земляникой. А вот ведьмы и оборотни в определённом смысле – запросто. Но что делать? Надо!

   Она подошла к двери вместе с двумя девчонками, по виду – фабричными работницами. Хотя для них час неурочный, они не прерываются на обед вместе со студентами и офисными служащими, да и за территорию фабрик не выходят, чтобы поесть. Говорят – Рена слышала, когда от отчаяния собиралась поступить на швейное производство! – они едят прямо за станками или машинками, выключая их ровно на четверть часа. Часовой обед – роскошь, недоступная таким работницам. Конечно, есть профсоюзы, но у хозяев заводов и фабрик меры простые: хочешь час на обед – получаешь урезанное жалованье, а оно и так невелико… Интересно, кто на самом деле эти девушки? Если их рассчитали, отчего они такие весёлые? А если только притворяются фабричными, то для чего?

   Пока Рена размышляла о работницах, девушки уже вошли, а она всё нерешительно мялась в паре шагов от двери, пока её не спросили:

   – В засаде?

   Рена вскинула удивлённый взгляд на незнакомую женщину лет, наверное, тридцати, в форменной тужурке почти такого же цвета, как её собственное пальто. Только на ней были знаки отличия – нашивки на рукаве и пуговка-значок на лацкане. Перед Реной стояла представительница той самой службы, на привязи у которой приходилось существовать Котту.

   И что ответить? Рена нерешительно кивнула.

   – Первое задание? – уточнила женщина.

   Тут дыхание перехватило так, что Рена даже на кивок не отважилась.

   — Не тушуйся. Веди себя побойчее. Иначе должник просто удерёт. А он должен чувствовать твою силу. За тобой государство, девочка.

   Рена молчала. Государство… то самое, между прочим, которое одобряет рабство!

   – Если хочешь, я подожду тебя здесь, – сказала вдруг женщина. – И кстати, когда ты на службе – лучше не надевать полуштатское. Или униформа, или гражданка – но вот так больше не одевайся.

   На счастье Рены, слова застряли у неё в горле, иначе она выдала бы себя. Пылая от неловкости, девушка кивнула в третий раз и шмыгнула в закусочную.

***

Глазам не сразу удалось привыкнуть к помещению, более тёмному, чем солнечная улица. Рена была вынуждена больше полагаться на слух, чем на зрение. Голос сан Котта показался ей одновременно развязным и напуганным. Таким, словно парня уже загнали в угол, но он пока еще хорохорился. Она устремилась на голос, по пути начиная оценивать обстановку. Несколько посетителей, широкий прилавок-стойка, рядом – столики «для двоих». У окон столы побольше, за одним из них, нервно озираясь по сторонам, обнаружился Котт. Он пытался встать, но дюжий хозяин всё время присаживал его обратно, нажимая на плечо. Рена видела мужчину сзади – широкие синие брюки, красная в клеточку рубашка, перекрестье лямок серого фартука. А также красная шея и стриженый затылок. Говорили они тихо, хозяин не торопился устраивать скандал, а стало быть, всё точно так, как говорил Деми. И её, Рены, выход должен был начаться прямо сейчас.

   А у неё, как назло, дрожали колени и отчаянно пересохло во рту. Но тут хозяин, видно, решил сменить тактику. Он взял Деми за воротник куртки возле самого горла, и парень вполне натурально захрипел. Пора было выручать напарника.

   – В чём дело, сан? – спросила девушка, кладя руку на плечо хозяина закусочной.

   Тот обернулся – красномордый, злобный – и скосил налитые кровью глаза на крошечную худенькую лапку на своём плече. Но Рена, призвав всё своё самообладание, руку не убрала, а напротив, сделала движение, словно хотела полностью развернуть эту тушу на себя. Хозяин вдавил Деми в сиденье стула и, сбросив Ренину руку, надвинулся на девушку. Он был на голову выше и шире раза в три, и Рена мысленно попрощалась с Деми, агентством «Бонус», о котором она по–прежнему мало знала, и даже с господином на картине.

   – В чём дело, я вас спрашиваю? - сказала она как можно громче и наглее.

   Сценарий, задуманный Коттом, выходил из-под контроля – и всё оттого, что Рена замешкалась!

   – А с кем имею дело? - услышала она в ответ.

   – Инспектор КДС! Унтер-офицер сан Лина! – скороговоркой прозвучала заранее заготовленная реплика. – Так что происходит?

   – Так-оно… вот! Платить не хочет, - ответил хозяин. - Вы из кредитно-долговой? Отлично! Оформите-ка мне парня на пару неделек в должники.

   Он и сам не понял, что поставил вышедший из-под контроля сценарий на место. Рена тут же радостно встрепенулась и попросила у хозяина счёт, выставленный за еду. Хозяин слегка занервничал: разумеется, всё, что успел съесть парень, можно было покрыть одним-единственным днём принудительных работ, которые назначила бы долговая служба! Он начал хлопать по карманам якобы в поисках счёта, и на стол как по команде спланировала листовка с изображением некоего Доро Варнера. Словно сам хозяин её выронил, хотя у девушки даже не возникло сомнения, что явление листовки дело рук лже-Варнера. Она тут же вцепилась в бумажку.

   – Постойте-ка, знакомая личность, – протянула Рена и приподняла шляпу, на секунду приоткрывая лицо Котта. - Да ведь он в розыске! Не так ли, гражданин Варнер?

   Деми не сплоховал: схватился за шляпу и напялил её снова. И отчаянно замотал головой.

   – Это ошибка! – сказал он потешным фальцетом. - Я не беглый раб, я могу показать профсоюзный билет!

   – Не можете, гражданин Варнер, – тут же подхватила Рена.

   Внутри разгорался жар ликования. Надо же, до чего, оказывается, увлекательно разыгрывать такие сцены! От охватившего её куража девушка едва не плясала на месте.

   – Восемьсот квадратов! – повернулась она к хозяину. –