После того как в начале войны организация Канариса совершила несколько глупых ошибок, ей мало верили даже в тех случаях, когда она была права. Вдобавок, упоенные радостью первых побед, генералы почувствовали, что пренебрежение разведданными не оказывает большого влияния на исход сражения. Они не привыкли всерьез воспринимать разведку, даже когда стали терпеть поражения; а тогда разведка стала не просто полезна, но жизненно необходима.

Подполковник, возглавлявший отдел немецкой разведки «Иностранные армии Запада», так описывает отношение консервативных генералов к разведке:

«Мое мнение (о том, что рейд в Дьеп в августе 1942 года не являлся предвестником или частью масштабного вторжения союзников) не было одобрено генералом Цейцлером, начальником штаба во Франции. Цейцлер ожидал крупномасштабное вторжение во Францию вопреки оценкам моего отдела, выражавшего противоположную точку зрения... Мы считали, что британцы в тот момент не способны предпринять крупномасштабное вторжение, поскольку глубоко увязли в Северной Африке. Дьепский десант укрепил Цейцлера и Кейтеля в их мнении. Присутствуя на совещаниях во Франции и в тылу, я пытался убедить верховное командование в истинной цели операции. Когда мой рапорт положили на стол начальника штаба, он заявил: «Похоже, отдел «Иностранные армии Запада» слишком много времени тратит на составление документов. Им следовало бы заняться более конструктивной работой».

К концу 1943 года моего шефа и меня вызывали на совещания начальников штабов вермахта по меньшей мере раз в месяц. Нас всегда поражала совершенно нелогичная недооценка англо-американских сил и переоценка потенциальных возможностей немецких войск во Франции, Норвегии и на Балканах. Войсковые соединения постоянно переводились на другие театры военных действий. В результате мой шеф одобрил завышенные нами оценки численности британских дивизий в противовес слишком оптимистичному настроению начальников штабов...»

А теперь коротко подведем итог изложенного в первых главах. Во время Второй мировой войны не раз складывались ситуации, когда Германия могла бы одержать победу, если бы действовала иначе. В каждой из этих ситуаций немецкий народ обладал достаточными материально-техническими ресурсами для победы. Однако Германия потерпела поражение, и причина его кроется в том, что немецкие военные лидеры, ответственные за ведение войны, оказались не в состоянии эффективно воспользоваться своим превосходством. У военного руководства Германии было три существенных недостатка. Во-первых, при их попустительстве Гитлер стал не только высшей политической, но и высшей военной властью в стране. Во-вторых, дисциплинированность и личный кодекс чести удерживали их от восстания против главы государства, а жесткая дисциплина, внедренная ими в армию, привела к тому, что и рядовой состав не мог организовать активное сопротивление Гитлеру. И в-третьих, эта жесткая дисциплина никогда не подвергалась испытанию, поскольку офицеров и рядовых держали в полном неведении относительно реального положения дел по обе стороны линии фронта, поэтому у них не было оснований для сопротивления.

В первые годы войны слишком глубокое неведение, слишком жесткая дисциплина и абсолютная власть Гитлера привели к ошибкам, укравшим у Германии победу, которую она почти держала в руках. В последний год войны, когда уже не могло быть речи о победе и впереди маячила тень полного разгрома, эти три силы принесли Германии излишние разрушения, страдания и смерти. Поскольку излагаемая здесь история – история поражения, то основной упор необходимо сделать на последний военный год, когда поражение уже было не перспективой, а реальностью. Однако, чтобы до конца понять причины краха вермахта, необходимо знать, что он собой представлял и как создавался. Выяснив это, мы рассмотрим, как Германия ковала свой разгром, что испытали немецкие армии на Западном фронте в последний год.

Прежде чем двигаться дальше, необходимо сказать еще кое-что. Горнилом, в котором ковалось поражение германских армий, был советский театр военных действий. Именно там были постоянно задействованы и систематически уничтожались две трети всех немецких вооруженных сил. К сожалению, объем этой книги позволяет нам лишь кратко упомянуть эти великие сражения. Но можно с уверенностью утверждать, что история немецкого поражения на востоке ничем не отличается от истории немецкого поражения на западе, хотя поражение Германии на востоке сопровождалось большими потерями и страданиями.

Шел ноябрь 1918 года. Война закончилась, но в Германии не воцарился мир. Раздраженная армия, во главе которой стояли офицеры, убежденные в том, что получили удар кинжалом в спину от лидеров страны, организованно отступила на западе, но еще удерживала свои завоевания на востоке. Социал-демократическое правительство попыталось провести частичную демобилизацию огромной, недовольной армии, но эта задача оказалась ему не по силам. Правительство попросило фельдмаршала фон Гинденбурга, командующего немецкими вооруженными силами, решить технические проблемы отвода войск с фронта. Штаб фон Гинденбурга выполнил порученное задание с легкостью, порожденной опытом и выучкой, предотвратив хаос, готовый поглотить страну. Своей просьбой правительство признало свою зависимость от офицеров старой школы и крепко связало имперский Генеральный штаб с республикой.

Эта связь стала роковой для Веймарской республики, поскольку ей не удалось освободиться от господства офицерского корпуса, а он уже более сотни лет был в Германии государством в государстве. Воспитанные в духе ярого патриотизма, презиравшие гражданские власти, защищенные от гражданского судопроизводства, профессиональные военные образовали замкнутую касту, скованную присягой немецкому императору и собственным кодексом чести. Для офицера, совершившего проступок или преступление, не существовало более грозного и унизительного приговора, чем приговор суда чести. Лишение воинского звания было приглашением (часто принимаемым) к самоубийству.

Привилегированная, с почти средневековыми неизменными традициями, благоговейно уважаемая гражданским обществом, военная каста получала полномочия непосредственно от кайзера и была инструментом осуществления его власти. Опираясь на раннем этапе на эту по своей природе антиреспубликанскую касту, республика обеспечила свою гибель; в дальнейшем ржавчина прусского милитаризма разъест всю ее структуру.

Насколько сильные презрение и ненависть испытывали некоторые имперские офицеры к своим штатским повелителям, видно из письма Людендорфа, начальника штаба фон Гинденбурга, которое он написал жене в феврале 1919 года: «Оставив нас в живых, революционеры совершили величайшую глупость. Если я снова приду к власти, пусть не ждут пощады. Я с чистой совестью повешу Эберта и Шейдемана с компанией и буду смотреть, как они болтаются на виселицах»[3].

Все же именно на таких людей пришлось опираться слабому социал-демократическому правительству. Из всех грозящих ему опасностей самую страшную представляли группы демобилизованных солдат и матросов, руководимые коммунистами. Чтобы справиться с этой угрозой, у правительства было два выхода: организовать народную армию под управлением людей, которым можно было доверять, или призвать на помощь профессиональных солдат, преданных традициям прежнего имперского режима. Аргументацию правительства сформулировал Густав Носке, военный министр и лидер социал-демократического большинства во временном правительстве Фридриха Эберта: