Это снова выбило из уже почти достигнутого равновесия:

- Дурак! Как ты себе это представляешь?! Мы будем скрывать ото всех, включая родителей и друзей, наши отношения? А потом что? Торжественный камин-аут?!

- Потом - ничего. Сразу после выпускного я уезжаю учиться в Бельгию, на пять лет. Там у меня мать, и это давно решено. И это одна из причин, почему я... ничего не делал. Гораздо более серьезная, чем все остальные.

Уезжает? Может, именно поэтому у него нет постоянной девушки? Почему мне так пусто от мысли о том, что через пять месяцев я не смогу даже случайно увидеть его в городе?

- Я рада за тебя. И теперь мне вообще непонятно, что ты предлагаешь.

Он поморщился:

- Да не хотел я ничего предлагать! Если б не одинаковые, то вообще бы просто все пустил по течению. Но... знаете... ведь можно просто жить! Есть только здесь и сейчас, а что будет потом - покажет время. Я выкинуть не могу... это... из головы. И теперь знаю, что в вашей голове тоже не все так гладко, как вы говорите. Так, может, будем просто жить? Ведь я нравлюсь вам.

Кажется, нравишься до такой степени, что я готова безвылазно в этом классе провести остаток жизни!

- Нет!

После долгого пристального взгляда он кивнул и пошел к парте с вещами. Взял мой мобильник, который я так и не успела убрать в сумку, включил и начал набирать номер. Нажал вызов. Когда в заднем кармане у него заиграла та же мелодия, скинул.

- Что ты делаешь? - я была вне себя от такой наглости.

- Пусть будет. На всякий случай.

- На какой еще случай? - я раздраженно выхватила у него из рук свой телефон.

- Чего вы так распереживались, Елена Александровна? Придете сейчас домой, удалите исходящий, замените мелодию на звонке и будете жить по-прежнему спокойно. Делая вид, что ничего не происходит.

Умный какой!

- А тебе мой номер зачем?

- Звонить вам буду, - он дал мне секунду на стон отчаянья, - из Бельгии. Соскучусь, так сказать, по родной речи, а кто мне лучше ее напомнит, чем учитель русского языка и литературы?

Я ничего не ответила. Все оставшееся время мы молчали, сев за разные парты и не смотря друг на друга.

Наконец, в дверь класса постучали. И только через несколько секунд вставили ключ в замок. Близнецы вернулись. Влад вошел первый, прикрывая глаза ладонью.

- Данилов, ты одет? Моя детская психика не вынесет вида твоих труселей или чего похуже! - он раздвинул пальцы, оценил одним глазом обстановку и только после этого убрал руку.

- Вы поговорили? - спросил шедший следом Слава. - Хвала однояйцевым - вершителям человеческих судеб?

- Похоже, нет... - заметил Влад, пропуская Диму, который быстро вышел, ничего им не ответив.

У меня тоже не осталось сил ругаться еще и с этими придурками.

Дома я сменила мелодию на звонке, но его номер удалить так и не решилась. Подумав полчаса, я все же посчитала, что мне будет легче, если его не будет. Взяла телефон и... внесла в список контактов с надписью «Он». Интересно, Дима знал, что я не смогу или проверял меня? Или заставил меня проверить себя?

Но теперь со мной все будет хорошо. Прямо с завтрашнего дня! А номер я оставила не потому, что собираюсь ему звонить, а на случай, если он позвонит мне! Тогда я смогу не взять трубку. Но проклятый телефон так и не издал ни звука.

Назавтра у нас в 11 «А» был запланирован урок «Тема любви в современной поэзии», и ученики должны были приготовить какое-нибудь стихотворение по своему выбору. Все, особенно девочки, радостно восприняли такую тему. Но сейчас я сомневалась, что хочу слышать стихи о любви в его исполнении. Я и так в последнее время неважно сплю.

* * *

Вошла в класс. После привычного приветствия напомнила тему и спросила:

- Кто начнет? Прошу к доске!

И руки подняли все, за исключением моего персонального демона. Особенно старательно потрясали конечностями Слава и Влад, что несколько настораживало. Так, оставим этих двоих напоследок, а то они как отчебучат чего, потом остальных в порядок не приведешь. Лучше начать с девочек!

Я по очереди вызывала учеников и не жалела для них пятерок. Стихи иногда были ванильно-приторными или трагично-плаксивыми, но это то, что им нравится, то, что их волнует. В любом случае, они заслуживают поощрения, что не стесняются искренне демонстрировать личное. А стихи - это всегда очень личное.

Долго ли, коротко ли, но передо мной остались только две руки - близнецов. Ну что ж, Леночка, готовься к феерии. Я решила начать с низкого градуса, то есть со Славы.

Он вышел, дождался тишины и принялся декламировать торжественным голосом, растягивая слова и делая необходимые паузы. Я никак не могла уловить, где слышала эти идиотские стихи, но класс ржал. До меня дошло, только когда девочки чуть ли не хором начали подпевать - Слава просто читал строки популярной песенки, в которой от поэзии были только рифмы на концах предложений.

Пытаясь заодно со всеми не рассмеяться, я кое-как остановила всеобщую истерию. И заявила Владу, который уже собирался выйти на «сцену»:

- Если у тебя очередной ресторанный шлягер, лучше не надо!

Он демонстративно надулся и заявил:

- Елена Александровна, обижаете! Когда это мы повторяли один и тот же прикол дважды?

Мне пришлось разрешить ему выйти. Однако когда я увидела, что Слава упал головой на парту, сотрясаясь всем телом от беззвучного смеха, приготовилась к худшему.

- Ищу избранницу такую,

Чтоб королевою ходила.

Чтоб только видом своим голым

Меня к оргазму приводила.

- Влад! - мне удалось перекричать аплодисменты.

Он поднял палец вверх и с очень серьезным видом произнес:

- Поэзия! Но я тогда продолжать не буду, хоть там самый смак начинается.

- Уж сделай одолжение - не продолжай!

Он, сопровождаемый смехом, покорно направился к своему месту, но попутно все же высказался:

- Дискриминация, как она есть. У Эли в ее «трепещущих от страсти ложах» куда больше пошлости было...

Я только головой качала. В их случае расхожая фраза «В семье не без урода» принимает явно двойственное значение...

Остался только Дима, и об этом знал весь класс, поэтому я не могла не спросить:

- Дима, будешь отвечать?

Он откинулся на спинку стула.

- У меня для вас, Елена Александровна, почему-то ничего лирического не нашлось. Я могу отойти от темы?

Его слова заставили остальных успокоиться и притихнуть. Пришлось согласно кивнуть. Дима, даже не поднимаясь со своего места, в наступившей тишине отчетливо произнес, не отрывая взгляда от моего: