— А потом появился мой отец и вы ее больше не видели?

Уитни грустно улыбнулась:

— Она очень любила Стефана.

— А он любил Грецию.

— Да, и поэтому они жили там.

Джино закончил завтракать, выплюнул бутылочку и уставился на брата огромными темными глазами.

— Что теперь? — растерянно спросил Дариус.

— Теперь он должен срыгнуть лишнее. Придерживайте его и чуть похлопывайте по спинке.

Она подошла к Джино и показала Дариусу, что делать, но малыш, словно в ответ на ее действия, тут же громко срыгнул.

— Теперь ты чувствуешь себя куда лучше, да, мой маленький? — ласково спросила Уитни.

От ее тихого нежного голоса по коже Дариуса побежали мурашки. А ведь он будет слышать его каждый день в течение нескольких следующих недель. О, это может стать проблемой.

— Что ж, раз мы закончили, может быть, пойдем завтракать? Малыша тоже можно взять с собой.

— А там есть детский стульчик?

— Да.

— Что ж, тогда все в порядке.

За прошедший день Дариус уже успел немного привыкнуть к Джино и перестал волноваться, держа его на руках. Более того, он испытывал к маленькому брату все более сильные чувства, желание защищать и оберегать малыша переполняло его. Это было настолько ново для него, что начинало немного беспокоить. Со дня смерти отца события происходили с безумной скоростью, у Дариуса не было времени, чтобы сесть и все спокойно обдумать.

Но с появлением Джино новая реальность обрела плоть: у него появился ребенок, которого он должен растить, ответственность за которого простиралась куда дальше денег на обучение, еду и одежду. Этот малыш потребует от него времени, внимания, изменит его утренние ритуалы, займет собой его вечера. Осознание случившегося было настолько ошеломляющим, что ему совершенно необходимо было время, чтобы побыть наедине с собой и подышать.

— Подержите его пару минут, пока я надеваю ботинки, — попросил он Уитни.

Видя ее неожиданное замешательство, Дариус беззвучно застонал. Меньше всего он хотел, чтобы сейчас она подумала, что он несерьезно относится к Джино или своим обязанностям.

— Хотя знаете, не нужно. Я возьму его с собой в спальню.

— И будете обуваться с ребенком на руках? Это будет нелегко, — улыбнулась она, забирая у него Джино. — Идите за ботинками, мы будем ждать вас здесь.

С облегчением вздохнув, он опрометью бросился в свою спальню, натянул носки и ботинки и уже через минуту вновь стоял на пороге детской. Увидев, что Джино с рук Уитни переместился в манеж, он нахмурился:

— Готовы позавтракать?

— Конечно.

Уитни, не поднимая взгляда, взяла на руки Джино и передала его Дариусу.

Он не ожидал, что она посадит Джино в манеж, как только он выйдет из комнаты, но ее нежелание смотреть ему в глаза казалось еще более странным. Прошлой ночью он ушел, отказавшись от возможности поцеловать ее, хотя ее тело буквально молило о поцелуе, и надеялся, что этим он доказал Уитни, что не собирается потакать своему влечению и серьезно относится к обязанностям опекуна. Тем не менее она все еще вела себя очень настороженно.

Уитни, как ни в чем не бывало, первой вышла из комнаты и начала спускаться по лестнице. Дариус шел следом за ней, держа на руках ребенка и глядя на ее прямую спину. Удивительно, как одна женщина могла быть то такой невероятно страстной и притягательной, то обжигающе холодной. Казалось, она умеет полностью отключать свои эмоции.

Возможно, ему следует перенять у нее этот полезный навык, ведь они не хотят, чтобы их взаимное притяжение вылилось в нечто большее.

Завтрак подали на залитой солнцем террасе, по центру которой стоял изящный стол в окружении плетеных кресел. Дариус посадил Джино на стульчик и уже собрался сесть сам, но его остановил предупреждающий голос Уитни:

— Вы забыли застегнуть ремешок. Так мы будем уверены, что этот шустрый мальчик не упадет.

— Готово, — кивнул Дариус.

Даже сейчас Уитни давала ему уроки заботы о ребенке, и Дариус был готов стать самым прилежным учеником. Но для этого он должен уговорить ее переехать сюда надолго, а не просто на пару недель.

В комнату вошел повар с подносом, на котором стояли две ароматные чашки с кофе, и поинтересовался, что бы они хотели съесть на завтрак. Дариус попросил блинчики с джемом, а Уитни — бублик со сливочным сыром.

— Мне принести фруктовое пюре для Джино?

Уитни явно смутилась и кивнула:

— Спасибо. Я совсем забыла, что в этом возрасте малышей уже начинают кормить детскими смесями и пюре. Простите.

— Не переживайте, я вообще не догадывался о том, что дети едят что-то в этом возрасте.

Через минуту повар вернулся с маленькой цветастой тарелочкой и пластиковой ложечкой. Узнав свои личные столовые приборы, Джино радостно заулыбался и захлопал в ладоши. Дариус взял у повара тарелочку и сел поближе к брату:

— Ну что, ты готов, приятель?

Судя по тому, как Джино смотрел на тарелочку, он был готов съесть даже слона. Уитни, наблюдавшая за ними, рассмеялась и сказала:

— Просто положите на ложечку немного пюре и поднесите ее к его губам.

Дариус послушно проделал все, что она велела. Джино жадно съел предложенное и с нетерпением уставился на свою тарелку. После второго захода на лице малыша остались капельки пюре, которые Дариус стер салфеткой. Когда тарелочка наполовину опустела, Джино наскучило есть и он начал пускать пузыри из пюре.

— Раз ты играешь, значит, больше не голоден, — заключил Дариус, ставя тарелочку на стол.

В это время на террасу вошла миссис Такер:

— Повар не хотел подавать завтрак, пока вы заняты с ребенком. Раз вы закончили, я заберу Джино наверх и немного поиграю с ним, а вы пока сможете спокойно поесть.

— Хорошая идея, — благодарно улыбнулся Дариус.

Когда миссис Такер с Джино на руках ушла, воцарилась неловкая тишина.

— Здесь очень красиво, — попыталась завязать разговор Уитни.

Дариус посмотрел на серо-стальные волны океана, лениво облизывающие берег, на голубое небо, по которому холодный ветер нес обрывки облаков, и чуть улыбнулся:

— Да, это так. Я и забыл.

— Вы часто приезжали сюда?

— Да, после того как мне исполнилось восемнадцать.

— У вас такое выражение лица, словно вас заставляли это делать.

Ее проницательность была поразительна.

— Так и есть. Когда мне исполнилось восемнадцать, мой отец дал мне доступ к трастовому фонду на пять миллионов долларов. Он сказал, что эти деньги будут принадлежать мне, но только если я поступлю в престижный колледж и буду работать в «Андреас Холдинг», продолжая его дело. Он ни разу не навестил меня в детстве, не поддерживал отношений с моей матерью, а потом внезапно ворвался в мою жизнь, раздавая команды.