– Пожалуйста, верь мне. Это важно, правда важно. Я знаю, выглядит как бред, но… Хорошо, что ты пришел. Мне кажется, как раз ты и поверишь… а сейчас нужно, чтобы кто-то еще. Самое главное – это они. Понимаешь, Сань, я залезла куда не надо, но это не зря. Есть большая опасность.

– Кто «они»?

– Они. Есть люди, которые… и если они меня найдут…

Раздалось оглушительное курлыканье. Саня подпрыгнул до потолка, хоть и понял: домофон.

– Кто это? – заметалась Яна. – Это с тобой? Ты звал кого-то?

– Может, м-м-мама? – непослушными губами спросил Саня.

– Не должна, я же… Кто-о-о? – крикнула она в динамик так же, как и ему.

В ответ булькнуло что-то непонятное, но Яна нажала кнопку.

– Кто это? – спросил Саня.

– Всё нормально. Это Алёша, – сказала Яна и вышла открывать дверь.

«Какой еще Алёша? Брат? Коллега-математик?» – думал Саня, выходя за ней.

Но это был, блин, не брат и не коллега, а качок Лёха собственной персоной.

Он удивился Сане так же, как Саня удивился ему. Сказал: «О, а ты чё тут делаешь», – подошел к Яне, обнял ее и клюнул в щеку.

– Хорошо, что ты пришел, – опять сказала Яна, увернувшись (только теперь уже не Сане). – Хорошо, что вы пришли, люди. Идем, Алёш, и постарайся понять то, что я скажу.

– Она всегда такая, – подмигнул Лёха, пытаясь обнять ее.

– Всегда? – вдруг крикнул Саня.

– А ты чё орешь?

– Она сказала, что… – Саня хотел сказать «Что именно я должен знать», но осекся.

– Она у нас любит говорить, это да, – гоготнул Лёха.

– Ребят, идемте, – требовала Яна. – Сейчас не до шуток, Алёш, пойми…

– Дык я понимаю, – сказал тот. – Только это… пивас есть? Я так и думал. Слуш, не в падлу, а, – повернулся он к Сане. – Тут под домом «Жуй-Маркет», сбегай – одна нога здесь, другая там? А то я чёт подустал…

– Ему не продадут, – сказал Яна. – Он же не ты…

– Ну хоть безалкогольный…

– Пойду я, – сказал Саня, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Всем пока!

– Ну Сань! – дернулась она, чуть не плача. – Что ж ты… не понимаешь, что ли?

Черные дыры кричали и умоляли. На Саню еще никто никогда так не смотрел… но нет.

Всему есть предел.

– Обиделся, чудило, – ухмыльнулся Лёха. – Не сцы, жизнь – она такая штука…

– Пойду! – снова сказал Саня или даже крикнул – так получилось. – Еще домашки дофига, ну, и это… вы тут не скучайте без меня, – скороговоркой выпалил он, стараясь не смотреть на Яну. – А за пивом как-нибудь сам, ладно, Лёх? – и вылетел к лифту.

Яна еще кричала что-то, но он не слушал. Подождал лифт полторы секунды – и рванул по лестнице, налетев на мусоропровод.

«Если бы она попросила: Сань, останься…» – думал он, прыгая через три ступеньки. Хоть и знал, что не остался бы.

На этой вонючей лестнице могли быть гопы, и это было хорошо – Саня тогда размазал бы их по бетону. Или они его – тоже хорошо…

Он выскочил во двор, сразу промочив ноги, и шагал куда-то, вспоминая, как Яна сидела перед ним на корточках. Названивала Юля, но он сбрасывал. Было невыносимо идти там, где он возвращался в понедельник, и Саня убегал от знакомых фонарей и поворотов, чтобы вычеркнуть тот понедельник из себя вместе со всей его лживой компанией.

Домой он вернулся в двенадцатом часу, весь мокрый и в бурых брызгах. Что-то буркнул Юле, которая ничего не говорила, а просто стояла и смотрела, как он ползет к ванной.

Когда Саня вышел, Юля уже легла. Он постоял немного перед ее дверью, потом прошел мимо зеркала к себе, стараясь не поворачивать голову.

Но всё равно увидел краем глаза, как там мелькнуло вместо него что-то патлатое, похожее на зареванную девчонку.

Идиот, бубнил ему кто-то всю ночь.

Идиот, сказал Саня сам себе, проснувшись.

Идиот и баран, сказал он себе за завтраком – для разнообразия. Баран, лось, дебилоид и кретинозавр. И идиот, само собой.

Юля куда-то ушла с утра – волонтерила, наверно. Саня чуть не лопнул и не растекся по квартире, пока наступило 9.00 и можно было звонить.

Она, конечно, не брала. Ну, Яна то есть. Гудок, и еще гудок, и еще, и еще, и ехидное ты-ры-рым, когда гудки кончились.

Но выхода не было, и Саня набирал снова. Гудок… и еще гудок, и…

– Слушаю, – вдруг сказал чужой голос.

Саня сглотнул. Потом ткнул в сброс и чуть не выронил телефон.

– Слушаю, – повторили из динамика.

Саня хотел ткнуть еще раз, но вместо этого вдруг крикнул в трубку:

– Аллё!

– Я слушаю, – снова сказал голос.

– Э-э-э… а… а Яна… – хрипло затянул Саня.

– Яна сейчас не может подойти.

– А… а кто это? – (Блин, невежливо же!)

– Это ее мама. С кем имею честь?

– А-а… здрасьте. Это Саня… ну, заходил к вам, то есть к Яне в понедельник…

– Здравствуй, Саня. Что передать Яне?

– Э-э-э… Передайте, чтобы перезвонила или вышла в мессендж… – (хотя не перезвонит и не выйдет же!) – …или нет. Передайте, что я буду ее ждать у вашего дома, когда она пойдет в школу, ладно?

– Она не пойдет в школу.

– Ну… Можете тогда, пожалуйста, передать, чтоб она просто вышла в… – (Саня глянул на часы) – …в десять во двор? Пожалуйста!..

– Хорошо, я передам. До свиданья.

– До свиданья…

Он отнял телефон от уха и услышал скрежет ключей в двери. Юля?.. Блин, это же супер, это же рассказать ей сейчас – и она всё поймет, она же…

Но это был папа. Мятый, остроносый, будто его наточили там, в командировке. И усталый, даже старше стал.

– О, Сань, – кивнул он, не глядя. – Здоров, мужик.

Подавив досаду, Саня подошел к нему.

– Ты чё такой смурной? – спросил он, как папа спрашивал самого Саню.

– Смурной? – скривился папа. – Эт ты в точку, мужик. Пожрать есть, не знаешь? Юля что-то там делала?

– Однозначно. Ищите в холодильнике и обрящете.

– Обрящем… что? О, вижу – курочка, райская птичка, наше всё…

– Ты чё в ботинках, пап, – сказал Саня, идя за ним на кухню. – Мама увидит и убьет. Расстреляет в упор.

– «В ботинках, в ботинках…» – Папа посмотрел на него. «Как Яна смотрела», – царапнуло Саню. – Знаешь хоть, что творится?

– Ну… Силы мировой тьмы сплотились против сил мирового света?