– Да как же это меня угораздило? – заволновался он. – Кто же сие сотворил?

Леший, который пару дней назад получил во владения священное дерево и уже начал считать себя одним из самых могучих представителей в своем роде, внезапно стал абсолютно беспомощным. Резкая перемена сбила с толку и вызвала легкую панику. Старик (хотя для своих двухсот лет он считался едва достигшим совершеннолетия) растерялся. Просидев с четверть часа в глубоком унынии, он начал кричать. Не помогло, только охрип. Попытался разорвать сеть – снова без результата. Пойманный стал браниться, однако и это не изменило его положения.

– Кто же сумел эту сетку сотворить, да еще и здесь поставить? Неужели сосед поблизости объявился? Так вроде я никому бед не чинил, опять же сперва поговорить следует, а потом пакости строить…

– Ты чего туды забрался, друг сердешный? – Знакомый голос заставил прервать тяжкие думы.

– Прелестница? Так это твоих рук дело?! – возмутился он. – За что?!

– Хе-хе, он еще спрашивает, аспид проклятый! – Кикимора остановилась на краю выжженной поляны, уперев руки в боки. – Сам наобещает с три короба, а слов своих и не держит. А мы обмана ни в жизнь не прощаем!

Что-то в речи старушки показалось странным, однако леший сейчас был не в том состоянии, чтобы обращать внимание на подобные мелочи, его буквально переполняло негодование.

– Какой обман, прелестница?! Я из шкуры вон лезу, лишь бы угодить, а ты меня…

– Смеешь пытать меня о своих злодействах? Тебе про то лучше ведомо, слизняк болотный. Вот повисишь тут недельку, сразу все припомнишь! – Она развернулась, показывая, что собирается уйти.

– Недельку?! Да ты в своем уме?! Это чего же я такого для тебя не сделал? Ветку не принес? Так ты сама просила, дабы порученец все исполнил, вот он этим нынче и занимается. И ежели б я здесь не висел, мы бы для тебя сей источник вдвое быстрее разбудили.

– Опять брешешь! Покажи прутик с листочками! – потребовала кикимора, словно и не слушала его слова.

– У Данилы он, ты же сама…

Лешего только сейчас осенила страшная догадка, и он захлопнул пасть на полуслове.

– Значит, говоришь, ключ к источнику у порученца? – Старуха потерла руки от удовольствия. С нее сползла внешность «прелестницы», и взору открылась жуткая картинка даже по меркам болотных хозяек. – Хе-хе, полдела сделано. Этого мы быстро вокруг пальца обведем, а ты здесь позагорай маленько. Не люблю, когда всякие неудачники под ногами путаются.

– Смотри зубы не обломай об моего порученца, злыдня! – Пленник попытался разорвать сеть, но та лишь сильнее засветилась.

– Я таких людишек, как твой порученец, хе-хе, сотнями щелкаю, как семечки. Тебя при большом желании могу за пару недель уморить. Знаешь, какую силу дает даже спящий источник, ежели рядом с ним неотрывно десять годков пробыть? Тебе такая и не снилась. А когда мне этот источник пробудить удастся, ты, ежели доживешь, да сестрица моя непутевая станете на меня батрачить. А половину твоего леса я в болото обращу.

– Не бывать этому! – возмутился леший. – Да я скорее сдохну…

– Вот то верно. И сам даже не ведаешь, насколько скорее. Тут вот ожидает жаждущий помощь оказать в твоем рвении. Будь здоров!

Кикимора развернулась и буквально растворилась среди берез, а вместо нее на край выжженной поляны вышел эльф. Леший их в жизни видел не так много, но сразу сообразил, что перед ним тот самый, которого оставили умирать в дубовой роще.

– Ну что, старик, вот мы и свиделись! – улыбаясь, произнес шишколобый. – Надеюсь, ты рад встрече?

– А ты подойди ближе, милок, а то я зрением слаб стал. Даже не пойму сослепу, радоваться аль печалиться.

– Поближе я через пять дней подойду, когда сил в тебе совсем не останется.

– Вот тогда и спросишь, – пробурчал леший и отвернулся.

– Знаешь, старик, как мы изводили нечисть в лесах Испании? – Эльф не собирался уходить. Поскольку пленник проигнорировал вопрос, он продолжил: – С помощью такой же сети. Она из тебя выдавит всю энергию, а самого сожмет до такого состояния, что кости дробить станет. Вот тогда я и подойду совсем близко, чтобы прихватить твою силу. Не пропадать же добру.

– Мое добро тебе поперек горла станет, чужак. Уж я постараюсь.

– Это и требуется. Чем больше будешь стараться, тем лучше.

Сеть питалась энергией пленника. Чем чаще тот обращался к магии, тем сильнее разрисованные рунами нити поглощали силу, опустошая резервы находящегося внутри.

– Поживем – увидим, шишколобый. Одно могу сказать тебе, ущербный: долго на этом свете не задержишься.

– Намного дольше тебя, лешак.

– Сие вряд ли получится. Не знаю, чем тебя приворожила злыдня болотная, но она же тебя и прикончит, когда отпадет в тебе надобность.

– Может, и так, бородатый, однако сперва отомщу тебе за дубовую рощу, где меня к дереву привязал.

– Так вот отколь ты взялся! – протяжно произнес леший, делая вид, будто только что узнал чужака. – Сперва непотребства в моем лесу творишь, а как поймали на горячем…

– Заткнись, лешак. Ты мог меня убить, но решил помучить. Оно и понятно, сам люблю такие забавы. Нынче моя очередь. Завтра зайду, а пока поохочусь в здешних лесах. Одной твоей смерти за пережитые мученья будет мало.

Эльф оставил пленника наедине с тяжелыми мыслями. И главной была – как подать весточку порученцу или кикиморе, при этом второй раз не попасться на обман злыдни. Та ведь могла и Данилой обернуться, наверное.

Зарина очнулась в кромешной темноте на жесткой лавке и никак не могла понять, где находится.

«Вроде вчера укладывалась на мягкую перину в просторной комнате, запаха сырости точно не было. А нынче? Что изменилось, пока я спала? Почему голова такая тяжелая?»

Она присела. Опустила ноги на пол и тут же поджала их под себя.

«Меня сослали в подвал? За что? Пол ледяной!»

Она укуталась в одеяло, которое перекочевало в подвал вместе с ней.

«Неужели Данила?.. Или это был не сон? – Зарина смутно припоминала какие-то появившиеся в комнате тени, ее беспомощную попытку сопротивляться и навалившуюся темноту. – А ведь Черкасский предупреждал: где бы ты ни оказалась, в каком бы райском месте ни пришлось отдыхать, всегда будь начеку. Выходит, меня умыкнули? Неужели тот самый Кочебор, о котором особист рассказывал? Но как он проник в дом боярина? Дура я, дура! – Она треснула ладонью по лбу. – Дом ведь раньше Тадеушу принадлежал! Могли они друг друга знать? Запросто!»

Зарина понимала, что все это – только ее догадки, а подтвердить или опровергнуть их некому. Она встала с лавки и принялась ощупывать стены подвала.

Комнатушка оказалась крохотной, так что дверь отыскалась быстро. Пленница начала изо всех сил в нее тарабанить.