Многие годы после этой ночи ее называли чудесной, дивной и волшебной, писали о зеленом звездопаде стихи и слагали песни. Тогда еще никто не догадывался, что это была переломная ночь для всего мира и он никогда больше не будет таким, как прежде. Шумным, перенаселенным, слегка голодноватым и очень экономным. А самое главное — совершенно лишенным магии.

Раньше других о ее появлении догадались родители родившихся после звездопада малышей. Едва детишки подросли, как с ними начали происходить странные вещи. Одни видели то, чего не видел больше никто из обычных людей, другие умели предсказывать дожди и бури, некоторые могли утешать боль прикосновением маленьких пальчиков. Разумеется, звездопадная ночь одарила далеко не всех, но исток этого явления был именно в ней.

Все самые большие изменения пришли в этот мир именно со звездопадом, хотя люди осознали это далеко не сразу. Лишь через несколько лет кто-то догадался сверить даты и объявить ошеломляющие выводы. Важнейшим событием тех лет стало резкое повсеместное падение рождаемости. Ровно через девять месяцев после звездопада лекари и повитухи вдруг получили неожиданную передышку и перестали отказывать в помощи тем роженицам, которые не могли заплатить довольно высокую плату за помощь хорошего целителя. В те дни повитухи еще не догадывались, что совсем скоро, буквально через несколько месяцев, им предстоит с горечью вспоминать ушедшее благополучие и срочно искать другую, но уже не столь прибыльную работу.

Немного позже обнаружились способности у первых одаренных подростков, чувствующих струящуюся в растениях, воде и крови живую энергию. Еще через несколько лет самые талантливые из них сумели придумать, как применить эту силу на пользу себе и близким, и именно эти самородки были первыми искусниками. Они собирали притянутую с помощью нехитрых пирамидок магию и вливали ее в камни, металлы и даже в осколки хрустальных кубков и зеркал. За ними подросли целители, излечивающие раны и язвы прикосновением ладоней, травники, творящие чудеса целительства с помощью отваров самых простых трав, которые они усиливали собранной искусниками магией, и мастера, ощущающие, в какой камень или предмет можно влить больше силы, и ковавшие и отливавшие первые амулеты, оружие и артефакты.

Конечно, все они, только торившие пути для своих потомков, зачастую ошибались или шли неверными тропками, но именно им принадлежали самые большие и яркие открытия и самые первые победы и поражения в деле изучения свойств обрушившейся на родной мир чудесной энергии.

Как стало ясно много позже, она все-таки не пролилась, а просыпалась, и свидетельством тому стали найденные в почве и в стволах деревьев камни, покрытые черной спекшейся корочкой. Под ней они оказывались ослепительно-зелеными и несли в себе просто сумасшедшее количество энергии. Но далеко не все могли безнаказанно брать их в руки, тем из людей, кто не имел дара искусника, грозило бесплодие, а иногда даже и безумие.

Первый привал Кержан объявил через три часа. И сразу же прошел вдоль обоза, делая вид, будто проверяет животных и повозки. Однако поравнявшись с телегой, на которой ехал Инквар, стрельнул в искусника хмурым взглядом, и тот, правильно поняв вожака, немедленно сполз с повозки и, покряхтывая, поплелся в дальние кусты.

Кержан подошел к нему через пяток минут с другой стороны, оставил пса в кустах на страже и кивнул на поваленный ствол:

— Садись. — Немедленно уселся рядом с искусником и протянул ему зеркальце: — Смотри, что скажешь?

Инквар взял амулет в руки, поглядел на застывшую на его краю светлую точку и выругался про себя. Приличных слов, какие можно было бы сказать в подобных случаях, он не знал.

— Давно это?

— Первые пару часов она явно увеличивалась, — буркнул вожак. — А потом застыла.

— Ты же и сам понимаешь не хуже меня, — вздохнул Инк, — объяснение только одно: беглец едет на повозке или на лошади. А вот сама эта дурочка нашла попутчиков или ее нашли ловцы — можно будет точно сказать только в одном случае: если мы их догоним.

— Нужно нагнать, — твердо сказал Кержан, немного подумал и добавил: — У меня есть зелье… лошади после него мчатся как ветер.

— А потом дружно дохнут, — сумрачно усмехнулся Инквар. — У меня есть такое же, возможно, и сильнее твоего. Допустим, мы помчимся ее догонять… а там отряд ловцов, они тоже с пустыми карманами не ездят. Нет, оставь его до следующего раза, такой шутки твои клиенты тебе не простят. А в одиночку ты уехать не сможешь. И я не смогу поехать с тобой, пока не оставил обоз. Твой выбор спутника всем покажется очень подозрительным, и меня станут рассматривать через алхимические стекла. Давай так — в ближайшей деревушке мы с тобой поссоримся, и ты меня бросишь, а как отъедешь от деревни подальше, то якобы спохватишься, передашь обоз помощнику и вернешься за мной. Не самый лучший план… но другого у меня пока нет. А я за это время куплю себе лошадку и порасспрошу жителей. Если ловцы проехали через ту деревню, мне об этом непременно расскажут. Встретимся на дороге, я буду держаться за вами. На всякий случай возьми вот этот камень, по нему я тебя в любых кустах найду. А амулет поиска верни, я попробую немного усилить, пока добираемся до деревни.

Вожак угрюмо сопел ровно пару минут, потом решительно взял невзрачный камушек, повешенный на бечевку, сплетенную из конского волоса, и ушел, оставив зеркальце в руках Инквара. Искусник хмуро усмехнулся, сунул амулет в тот потайной карман жилета, где носил пирамидку силы, и поднялся со ствола, вспоминая поговорку, гласящую о недолговечности тщательно продуманных и подготовленных планов.

В этот день госпожа случайность им явно благоволила, и искать повод для скандала вожаку не пришлось. Когда обоз, добравшись до довольно крупной деревушки, остановился рядом с деревенской харчевней прикупить снеди и свежего хлеба, там уже ждали оказии несколько сборщиков ценного орехового сока со своими бочонками и бутылями. Они предложили Кержану за перевоз очень хорошую цену, и тот немедленно согласился. А пока крепкие, кряжистые резчики торопливо грузили свой товар на повозки, вожак при свидетелях подошел к старику и сухо сообщил, что везти его дальше не может. Телеги теперь и так перегружены.

Инквар понимающе закивал, поспешно схватил свою невзрачную котомку и поплелся под навес, где стояли столы для самых бедных путников.

Там он купил за медную монетку миску похлебки и ломоть хлеба, и некоторое время его бывшие спутники, всходившие на крыльцо трактира, чтобы поесть как следует, спотыкались взглядом о согнутую спину в знакомом потертом зипуне. Но когда, пообедав, они выбрались наружу и начали рассаживаться по повозкам, старика поблизости уже не было.

Некоторые путники из тех, кто путешествовал с Кержаном от самой Листры, заметили, как потемнело лицо вожака, после того как он словно невзначай оглядел стоящие под навесом столы, и понимающе усмехнулись. Обозник слыл человеком суровым, но не лишенным сострадания, и случай с выкупом глупого рыжего мальчишки подтвердил это как нельзя лучше.

Однако вспомнили они об этом только через полчаса, когда мрачный, словно туча, вожак внезапно передал управление обозом помощнику и, наказав ему встать на привал в обычном месте, возле переправы, влез на коня и помчался назад.