— Пробивайте.

Она уходит, а я стою и смотрю на подругу.

— Зачем ты это сделала, Жанн? Это очень дорого для комплекта, который мне даже не для кого надеть.

— Для себя, — со знанием дела говорит подруга. — Я заплачу. Себе я все равно ничего не нашла.

Жанка выходит из кабинки, я же одеваю одежду. Или мне кажется, или в этом лифчике свитер смотрится на мне куда лучше.

На кассе Жанна достает кредитку, но я мотаю головой. Не могу позволить подруге за себя заплатить, к тому же я выделила десять тысяч на траты. Просто больше ничего покупать не буду. Побаловала себя дорогим брендовым комплектом, который одену скорее всего один раз. Вот сегодня. В другой день вряд ли решусь, хотя наверное, надо больше себя любить.

Когда я говорю, что хочу заплатить, Жанка не возражает, но как только мы выходим из магазина, на мой счет падает одиннадцать тысяч.

— Ну и зачем?

— Я могу себе позволить, дорогая. Считай это моим подарком перед отъездом. Комплект шикарен, а я же вижу, как ты себя грызешь. Расслабся.

Я благодарю подругу и умалчиваю о том, что теперь буду грызть себя еще сильнее, ведь за такую дорогую вещь я заплатила не сама.

На белье подруга не останавливается. Тянет меня в отдел обуви. Там ко мне тоже подходит консультант, но я напрочь отказываюсь что-либо мерить и покупать. Вдруг подойдет, и я потом расстроюсь, что не могу себе позволить. Зато Жанка выбирает себе ботинки. Совершенно не понимаю, зачем они ей, ведь когда я была у подруги, видела там около десятка пар ботинок. Мне кажется, что Жанка просто любит шоппинг и красивые вещи, при этом ей совсем неинтересно, сколько именно денег она тратит. Тем более, когда они принадлежат не ей.

— Наконец-то, — говорю я, когда мы рассчитываемся на кассе. — У нас больше нет времени бегать по магазинам. За детьми пора!

— Блин, точно, — разочарованно тянет Жанка. — Вместе поедем?

— Да, можно, если хочешь.

— Хочу. Только давай вот в детский заедем, я куплю им подарки.

Возразить я не успеваю. Жанка сворачивает в детский и тащит меня за собой. Вот что с ней делать?

Впрочем, хорошо здесь справляемся быстро. Консультант, завидев неприхотливого клиента, тут же берет Жанку в оборот, и мы выходим быстро. От половины предложенных товаров я отказалась, потому что столько игрушек разом я им никогда не покупала, да и не планирую. У нас операция и реабилитация на носу, некогда шиковать и покупать гору игрушек, которые уже через пару дней станут неинтересными.

Центр мы покидает уставшими, но довольными. Жанка долго возится с приложением такси, в итоге вызываю машину я. Мы ждем около десяти минут, после неподалеку останавливается авто, очень похожее на наше. Я подхожу ближе, чтобы рассмотреть номера. Жанка чуть в стороне записывает голосовое сообщение своему парню. Наверняка хвастает, куда потратила его деньги.

Оказавшись рядом с машиной, я заглядываю на номерные знаки. Не наша. Отхожу, но не успеваю сделать и пары шагов, как натыкаюсь на широкую чужую грудь. Дальше все происходит как-то молниеносно. Я ни закричать, ни даже пикнуть не могу. Меня хватают и за какую-то долю секунды запихивают в автомобиль, который следом трогается.

Вот тогда до меня доходит весь ужас случившегося. Это не такси. Не водитель, который за нами приехал. Я не в безопасности, а Жанка осталась позади. Я бросаю быстрый взгляд назад. Она бежит за машиной, но куда там… не успеет ведь. И вот тогда я начинаю кричать. Пинаю мужика, который сидит рядом со мной, хватаюсь за ручку двери, чтобы открыть, но та заблокирована. У меня ничего не выходит. Я все еще в машине и меня везут в неизвестном направлении.

С ужасом понимаю, что в моей сумке карта, на которой все наши деньги. Мы перевели оплату за реабилитацию и операцию, но ведь нам еще важен перелет, да и проживание. На это тоже нужны деньги. Неужели те, кто меня похитил, знали об этом?

— Послушайте, отпустите меня, — начинаю просить вместо истерики, потому что ни на мои крики, ни на пинки, охранник рядом не отвечает.

— Помолчи, — рычит водитель. — И без тебя тошно. У нас приказ, ясно? Мы просто исполнители, что ты орешь? Без толку это всё. Довезем, куда сказали.

Легко им сказать — не ори! А как, когда меня похитили!

— И кто же вам приказал?

Мужчины переглядываются. Тот что рядом со мной недовольно отвечает:

— Приедем — узнаешь. А пока пристегнись, дорога долгой будет.

— У меня дети, — зачем-то говорю я. — Их из сада заберут.

— Подруга твоя заберет, о детях не беспокойся, — бросает охранник и отворачивается к окну, будто теряет ко мне всякий интерес.

Мы едем около получаса. Я нервничаю, забрала ли Жанка детей, но думаю, что забрала конечно, просто… меня похитили. Это ужас какой-то! Средь бела дня практически посадили в машину и куда-то везут.

Приезжаем мы через час. Меня отвезли куда-то за город, судя по малому количеству новостроев и огромному частному сектору. Автомобиль останавливается у огромных ворот. Я нервничаю, беспокоюсь, осматриваюсь по сторонам, но ничего не могу разглядеть. Когда машина останавливается мне на голову надевают чехол и заламывают руки. Вытаскивают из автомобиля и куда-то ведут. Не церемонятся. Это сделать может кто угодно, даже мой отец.

Мы поднимаемся по ступенькам, я слышу скрип двери. После чего меня толкают вперед и дверь закрывается. Я тут же хватаю накидку и сбрасываю ее с головы. Резкий яркий свет ударяет в глаза. Я жмурюсь, пытаюсь осмотреться, а когда это происходит, едва не вскрикиваю от неожиданности.

Передо мной в кресле сидит Дамир. Перед ним на столе бутылка виски и стакан. Но он их не трогает, даже не смотрит. Его взгляд прикован ко мне. Целиком и полностью. Он меня рассматривает, изучает, как будто я виновница какого-то заговора.

Я вдруг понимаю, что он жив. Слова Адама были правдой и Дамир действительно жив! И не просто жив! Господи, он приказал своим людям привести меня сюда и забрал от детей! От его сына забрал! Как он мог вообще? После того, как даже не сообщил о том, что жив!

— Поверить не могу, — возмущаюсь я. — Ты жив и так спокойно приказал своим людям меня скрутить? Мать твоего сына приказал похитить и привезти! Да я извелась вся.

Я стою и жду ответа. Шокированная. Боже, он действительно это сделал! А в голове набатом бьет “Жив… жив… он жив”.

— Правильно извелась, — вдруг резко бросает он. — Ничего хорошего тебя не ждет.

Я непонимающе смотрю на мужчину, которого считала мертвым. На отца своего сына смотрю и думаю, что мне послышалось.

— Что? — переспрашиваю.

Хочу услышать от него угрозу еще раз. Убедиться, что это не игра моего воображения. Он что, свихнулся? Или после взрыва ударился головой где-нибудь? Я-то в чем виновата?