— Конечно, да. Поэтому я не хочу идти. Но пойду. А ты спрячься здесь, так, на всякий случай, и не вылезай до рассвета.

Договорив, Ричард быстро скрылся в темноте. Он не хотел, чтобы Кейт бросилась за ним, и на время выключил фонарь. Без него идти было тяжело, каждый шаг приходилось делать на ощупь, чтобы нечаянно не наткнуться на выступ или острый камень. В небе не горело ни одной звезды, луна также пряталась где-то за тучами. Помимо тьмы его смущала мертвая тишина, стоящая вокруг. Даже вулкан успокоился и улегся спать.

Кейт осталась одна. По крайней мере, у нее в руках был фонарь. В голове всплывали предупреждения Фишера о местных недоброжелателях, которые нападают на иноземцев.

«Чертов Фишер. Все твоя вина».

Она забралась в палатку Джула, единственную полностью уцелевшую, и закрылась в ней. Кто знает, может, она просто уснет, а на утро все само собой решится.

— Идиотка, — вслух сказала она и рассмеялась. Как будто есть хоть какая-то вероятность заснуть.

Джул взобрался на вершину скалы, самую острую и высокую, какую смог найти. Он был наполовину голый, повязка слетела еще во время бега, оголив открытую рану. Ему было все равно, он наслаждался прохладным воздухом, который остужал горящую кожу. Наконец-то впервые после несчастного случая он ощутил, что жар, одолевавший его, уходит. Но такого ли уж несчастного…?

«Нет, Джули, сучка это сделала нарочно», — ответил внутренний голос, принадлежащий мамоньке. Он звучал так же, как много лет назад. Словно она не умерла.

«Ты должен проучить ее, Джули».

— Это то, чего ты хочешь, мамочка?

«Да, дорогой».

— Хорошо…

Джул не хотел спускаться вниз. Наверху ветер приятно обдувал разгоряченное тело.

Он уже давно не слышал мамоньки, если не считать пары случаев, когда был настолько пьян, что не понимал, где находится. Прошло 17 лет, как ее не стало. А когда он задремал один в лагере, она вдруг заговорила с ним. Прямо здесь, в Аду! Джул даже не удивился: он всегда знал, что мамонька отправится в Ад. Сначала она просто звала его:

«Джууулиии, Джууулиии».

А он слушал знакомый голос и терял связь с реальностью. Джул знал, что этим закончится. Врач предупреждал, что риск развития заболевания около пятидесяти процентов. Шизофрения не передается напрямую по наследству, можно только получить генетическую предрасположенность. Так что самое главное соблюдать всего несколько простых правил: не нервничать, не перенапрягаться — короче, вести спокойную, размеренную жизнь, — хорошо питаться, не злоупотреблять алкоголем и психоактивными веществами, а еще заниматься спортом и хорошо спать. В общем, все то, что Джул умело избегал. А точнее, делал наоборот. Он просто не оставил себе шанса не заболеть. Конечно, если тот самый ген все-таки забрался в него. В какой-то момент Джул просто стал ждать. И больше ничего не делать. Мамонька заболела только в 29 лет. А пока ждал, он активно помогал себе спиртным и кое-какими веществами, что дарят радость.

Джул ожидал смерти или безумия, но первым явился Фишер. Повезло.

И вот мамонька заговорила с ним. Наконец-то.

«Идем поиграем, Джули. Бросай свои дурацкие бумажки и пойдем веселиться!»

Мамонька не любила, когда он учился. Ей все время хотелось играть. В одну из таких игр она вышла в окно. Хотела, чтобы ее 12-летний сын увидел, как она летает.

— Иду, мам! Иду! Подожди! — крикнул он палящему солнцу.

Он поднялся, и тут мамонька оказалась перед ним. Она плясала и кружилась в своем выцветшем цветочном халате. Зазывала его с собой.

«Давай пошалим, Джули! Это так весело!».

Мамонька занималась тем же, чем и всегда: крушила, рвала, уничтожала. Она пронеслась по лагерю, как буря или ураган, и Джул не смог ее остановить. Он пытался, но… сделал только хуже.

«А теперь пойдем полетаем, Джули! Я хочу летать!».

— Иду, мам.

Джул отправился вслед за ней, ее образом, видением, он сам не знал, что это, и за знакомым голосом, жаждущим приключений. Прямо как раньше. Он плутал среди скал в поисках самой высокой, которую одобрит мамонька. По пути скинул окровавленную рубашку, чтобы хоть чуть-чуть почувствовать ветер. Так он оказался наверху, обхватывая руками голые скалы.

Дон рыскал во тьме будто хищник в поисках жертвы. Он не боялся тьмы, знал ее вкус и запах, умел буквально сливаться с ней. Тьма всегда становилась его помощником в поимке врага. Так будет и сейчас. Он прекрасно умел находить того, кто прячется, и догонять того, кто убегает. Время повернулось вспять, и Дон снова оказался на поле боя. Важна только цель.

Дон нашел рубашку, покрытую еще свежими каплями крови, и улыбнулся. Да, чертовски хорошо. Все идет как надо. Вот чего ему не хватало все это время. Просто выполнять свою работу, ту, в которой он был как рыба в воде. Охотиться, догонять, убивать… нет, наказывать.

Дон ощутил огромное удовольствие сродни оргазму, он провел пальцами по кровавой рубашке, затем по своему лицу, оставив несколько красных отпечатков.

— Дон-дон-дон динь-дон… дон-дон-дон динь-дон… — стал он распевать вслух.

Пусть теперь попробует скрыться.

Он занюхал рубашку и повязал ее вокруг пояса.

— Пахнет маленьким трусишкой! — сказал в пустоту Дон и тихо захихикал.

«Убей, убей, убей», — вернулся голос в голове.

Дон отправился дальше. Он бежал и скакал по острым скалам, как нелепая обезьянка, упавшая с дерева. Забирался выше и выше. След вел его к самой вершине. Туда, где затаился противник. А может, он не один? Конечно… он объединился с чертовыми аборигенами… спланировал это заранее. Саботаж. За такое карают смертью. Дон снял предохранитель с оружия. Как только увидит цель — сразу выстрелит. И никто не посмеет помешать ему.

Ричард брел по следам спятившего вулканолога, по крайней мере, так он думал. Ночная тишина давила на нервы. Она напоминала, насколько мертвым было место, в которое они с дуру сунулись.

Где-то там ходит Джул, видя сны наяву, а за ним следом идет человек с оружием, и когда эти двое встретятся, беды не миновать. Значит, надо найти одного из них первым. Лучше бы, конечно, Джула…

Ричард взбирался все выше. Что-то подсказывало ему, что именно туда сбежал его друг. Это как с кошками, которых после наркоза инстинкты тянут взобраться наверх, где более безопасно, хоть они и на ногах(лапах) толком устоять не могут. Ричарда беспокоило, что и Джул не может. Один неверный шаг и он разобьется, сорвется и упадет со скалы. Ему и самому нужно быть повнимательнее. А вот если сорвется этот придурок с поехавшей