– Должно быть, возможность излагать свою стратегию человеку, игра с которым уже окончена, тебя радует. Тем более что я не посмею передать эту информацию твоим будущим жертвам.

– Никакого хвастовства. Одни факты. А теперь моя очередь задавать вопросы.

Его губы изогнулись.

– Так как ты должна бы знать обо мне все, у тебя остался единственный вопрос: как я проник сюда?

– Я действительно знаю о тебе все, – призналась Скарлетт. – Кроме этого. Как тебе удалось меня обыграть? И как ты оказался в моей квартире без следов взлома? Или твои прежние навыки помогли тебе взобраться на тридцатый этаж?

– В отличие от фильмов, мы, ниндзя, не выполняем трюки, сопряженные с риском для жизни, когда это не требуется. В таких случаях мы идем по пути наименьшего сопротивления.

– Я не помню, чтобы ниндзя когда-нибудь давал взятку консьержу.

– Этого я не делал. – Райден поднял руку, останавливая ее, и невесело улыбнулся. – Я не скажу, как добрался до твоего дома и как вошел. Время, когда я делился с тобой своими секретами, осталось в прошлом. При всем своем желании, ты этого не узнаешь.

Скарлетт глаз не могла отвести от Райдена. Она была готова растаять и растечься лужицей у его ног.

– Могу поспорить, ты не попробовал у Хиро ни кусочка его первоклассного суши и не выпил ни глотка его прекрасного сётю. Я не пробовала, – неожиданно резко сказала женщина.

Его глаза расширились. Прежде чем он совладал с собой, она повернулась и направилась к кухне, бросив через плечо:

– Похоже, ночь будет долгой. Не хочешь перекусить?

* * *

Райден смотрел вслед удалявшейся легкой походкой единственной женщине, с которой он был по-настоящему откровенен.

Его тело откликалось на нее с неослабевающим гневом и… голодом.

Этим вечером она ушла, сказав: «Забудь обо мне. Снова». Словно это возможно.

Последовать ее совету было бы благоразумно. Вернуться на бал к своей невесте, к своим планам и жизни, забыть, что она существовала. Это самое лучшее. Ее новая личность – очередная фикция, которая исчезнет без следа, как только она получит то, ради чего сюда приехала. Она поступила так однажды, когда он больше не представлял для нее интереса.

Но в том, что эта женщина заставляла его чувствовать, не было ничего благоразумного. Не было и не будет. Встреча с ней разожгла огонь в его крови, который, как выяснилось, никогда и не угасал.

Желание заполучить ее уничтожало его самоконтроль. В отношении ее у Райдена всегда были только догадки и ни одного факта, чтобы утолить сумасшедшую потребность в правде.

Он и братья стерли свое прошлое, создали себя заново, однако она с легкостью переплюнула их совместные усилия. То, что они совершили только однажды, она, похоже, делала так часто, что забыла собственную биографию.

Что касается пяти месяцев, которые нанесли ему раны, несопоставимые даже с его прежним существованием, больше похожим на ночной кошмар, у Райдена были только предположения. Почему? За что?

Ему была необходима правда.

Райден был уверен, что она сдержит слово и выполнит свою часть сделки, так как в отношении его новой личности до сих пор не возникло ни намека на подозрение. Но ему нужно было знать все, чтобы защититься в будущем от женщин, похожих на Скарлетт.

Он убеждал себя в этом, когда ехал сюда.

Райден медленно побрел к кухне. Она, подколов волосы, хозяйничала. Увидев его, женщина предложила:

– Посиди. Я недолго.

Вместо этого он подошел к ней, борясь с желанием привлечь ее к себе. Тело его ныло от страсти.

Она продолжала хлопотать, быстро и уверенно, помедлив только однажды, когда он заправил ей за ухо локон, выбившийся из импровизированной прически.

Райден наклонился и прошептал:

– Тебе не кажется странным, что, учитывая нашу историю, ты приглашаешь меня поужинать?

Она продолжала готовить.

– Почему? Я приглашала тебя поесть со мной и раньше.

И он считал, что все, что она подает, – пища богов.

– Тогда ты была другим человеком. Точнее, не была никем, просто исполняла свою роль. По роли ты должна была утолять любой мой голод, чтобы проще было меня надуть. У тебя нет причин кормить меня сейчас.

Она бросила на Райдена взгляд, который проник в самое его сердце, а затем снова вернулась к работе.

– Это меньшее, что я могу сделать после того, как оставила пятидесятимиллионную дыру в твоем кармане.

– Что? Пятидесятимиллионный ужин? – Райден отошел подальше, чтобы не наброситься на нее вместо ужина. Подойдя к стойке, он положил руки на мраморную столешницу. – Он должен быть по-настоящему хорошим.

– Он таким и будет.

Скарлетт говорила со спокойной уверенностью.

В прошлом такого не случалось.

Но тогда это была не настоящая она.

Поставив перед ним тарелку, на которой было в три раза больше еды, чем на ее тарелке, она села напротив.

Райден смотрел на нее, задаваясь вопросом: сейчас она настоящая или это еще одна роль?

Скарлетт приподняла изящную бровь:

– Ведь ты умираешь от голода. Ешь.

Райден хмыкнул. Она продолжала удивлять его.

– И как ты это поняла?

Она придвинула к нему столовые приборы.

– Я прикинула, что ты не ел по меньшей мере шесть часов. В первый раз я увидела тебя пять часов назад, и ты, наверное, перекусил за час до бала. Я помню, что тебе нужно есть каждые три часа, принимая во внимание твои физические нагрузки и твой обмен веществ. Так что сейчас ты должен изнемогать от голода.

Так и было. И дело не только в еде. Райден думал, что лишился аппетита в ожидании бала. Теперь ясно, что это было предчувствие. Он ожидал ее.

Скарлетт принялась за еду, и он, сдавшись, последовал ее примеру.

Как только кусочек оказался у него во рту, Райден одобрительно замычал.

– Что это?

– Насу дэнгаку.

– Что?

Она улыбнулась:

– Ты не знаешь японскую кухню?

Сжав губы, Райден подавил безудержное желание улыбнуться в ответ.

– Я японец только по рождению, помнишь? Я провел первые двадцать четыре года своей жизни как безликое оружие, а когда освободился, стал американцем. Я узнал о Японии очень много, перед тем как приехать, но этого недостаточно.

Скарлетт кивнула, ее блестящие глаза продолжали гипнотически менять цвет.

– Это очень сложная страна и культура. В ней переплелись современное и традиционное и очень много региональных различий. Нужно по меньшей мере полгода, чтобы привыкнуть к наиболее распространенным ежедневным ритуалам, и год, чтобы более-менее освоиться.