— Я думаю, вам требуется другой перечень требований, — с непринужденным видом сказал Коннолл, — потому что по авторитетным заверениям я завидный жених.

Однако Дейзи не захотела его! Впрочем, Эванджелина воздержалась от того, чтобы произнести это вслух. Вместо этого она сказала:

— Если это ваш метод ухаживать, то должна разочаровать вас. Меня это не впечатлило.

— Все впереди.

Он произнес это с такой убежденностью, что Эванджелина растерялась. Господи, неужели он намерен ухаживать за ней? С какой стати? Она была с ним достаточно груба, потому что его расположение к ней не имело никакого смысла, а также потому, что его присутствие создавало дополнительные хлопоты. Это ей никогда не нравилось.

Любая женщина вступала в брак, находясь в невыгодном положении — деньги принадлежали мужу, равно как и все права, владения и собственность. Ее выбор позволит ей смягчить эти неудобства и, возможно, стать лидером. Что-либо другое для нее неприемлемо. И точка.

— С кем ты прогуливалась, дорогая? — спросила, входя в библиотеку, леди Манроу. На полпути к полукругу, образуемому креслами перед камином, она остановилась. — О, да он еще здесь! — Она улыбнулась и сделала реверанс. — Вы все еще здесь, милорд. Это замечательно.

— Да, он не собирается уходить, — прокомментировала Эванджелина, откидываясь на спинку кресла и складывая на груди руки. — Хотя я несколько раз просила его уйти.

— Я изучаю вашу библиотеку, миледи, — откликнулся лорд Роли, пробегая пальцами по корешкам книг в большом книжном шкафу. — Нет Уолстонкрафт?[1]— спросил он, сделав паузу лишь для того, чтобы кивнуть виконтессе. — А как насчет Свифта? Он прогрессивен, с точки зрения ирландца и мужчины.

— Мы не принадлежим к числу анархистов, милорд. — Виконтесса приложила руку к сердцу. — Что могло заставить вас так подумать о нас?

Проклятие! Эванджелина нахмурилась, придав лицу оскорбленное выражение, когда маркиз бросил на нее взгляд. Доводить до сведения мужчин тот факт, как много она знала о женских правах, противоречило ее цели неожиданно и с выгодой использовать информацию, которой она владела.

— Я начинаю понимать, — осторожно проговорила Эванджелина, — что лорд Роли — это человек, которого очень трудно разгадать.

— Совершенно верно. — Он поставил книгу обратно на полку и повернулся к ней лицом. — И это ужасно. Но мисс Манроу весьма добра. Меня характеризовали и худшими эпитетами, нежели «трудный». — Он наклонил голову в сторону виконтессы. — Я никого не хотел обидеть.

— Никакой обиды, милорд. Не хотите ли чаю?

— Нет, хотя за предложение спасибо. — Его чувственные губы сложились в улыбку, которая напомнила Эванджелине о поцелуе. — И, несмотря на нежелание мисс Манроу позволить мне удалиться, — продолжил он, — я вынужден это сделать, поскольку у меня назначена встреча.

— Я не…

— Вы сегодня будете в «Олмаке»? — перебил он ее.

— Мы будем, лорд Роли, — проговорила виконтесса, когда Эванджелина плотно сомкнула губы.

— В таком случае я тоже там буду. — Роли пересек комнату и коснулся губами ее руки. — До встречи вечером.

— Я не стану танцевать с вами, — скрипучим голосом произнесла Эванджелина.

— Я не просил вас о танце. Пока что. — И с легкой мимолетной улыбкой Роли вышел из комнаты.

Запоздало, сообразив, что она все еще продолжает держать выставленную вперед руку, Эванджелина сжала ладонь в кулак и опустила ее. Невозможный, назойливый, надменный человек! Слава Богу, что наконец-то он ушел.

— Это неожиданно, — сказала виконтесса, глядя на закрывшуюся дверь. — Мы ведь вычеркнули его из списка.

— Он не относится к числу значительных, — с чувством произнесла Эванджелина. — Я думаю, что ему просто доставляет удовольствие изводить и провоцировать людей, и я одна из его последних целей. А все из-за этого несчастного столкновения карет. Он определенно не сделает ничего, о чем я его попрошу.

Виконтесса поджала губы.

— Прискорбно, потому что на него очень приятно смотреть. — Она пригладила перед своей юбки. — С другой стороны, это еще одно свидетельство того, что он не подходит. Как ты знаешь, красивый мужчина не лучший выбор. Если джентльмен привык к комплиментам со стороны прекрасного пола, он будет искать их в любом будуаре. Тебе ведь не нужен самовлюбленный гордец?

Эванджелине было трудно представить себе Роли прихорашивающимся перед зеркалом. У него множество других минусов, но только не этот.

— Я хочу мужчину, который отдаст имение и доход на мое попечение, а затем станет делать все, что я ему скажу. Коннолл Аддисон никому не позволит собой управлять.

— Именно. А теперь продолжим, моя дорогая. Леандра Хэллоуэй и леди Мэри пригласили нас отправиться за покупками, и я хотела бы видеть тебя в каком-то более смелом наряде. — Виконтесса улыбнулась. — В конце концов, не мы должны восхищаться мужчинами, а они нами.

Льюис Бланчард, лорд Айви, встал, когда Коннолл вошел в утреннюю комнату Аддисон-Хауса.

— Вот ты и явился, повеса, — сказал он низким, рокочущим голосом. — Я начал было думать, что ты опять уехал из Лондона.

Мысленно поморщившись, Коннолл снял правую перчатку для верховой езды и пожал графу руку.

— Приношу извинения, Айви, — проговорил он. — Я думал, что мы встречались, чтобы позавтракать.

— Так оно и есть. Я хотел посмотреть те картины, о которых ты мне рассказывал. И у меня есть новость.

Коннолл догадывался, что это за новость, но притворился заинтригованным. — Да?

— Прежде всего, картины. Пусть это будет своего рода прелюдией.

— Они наверху в зале и в библиотеке.

Коннолл стал подниматься по лестнице, за ним по пятам следовал Айви. На верхней площадке он посторонился, давая возможность другу пройти вперед. Высокий, солидный, обладающий отличными манерами и удивительно утонченным вкусом, Льюис Бланчард имел, кажется, единственный недостаток: он оценивал людей по внешнему виду и никогда не менял своего мнения о них.

— Говорю тебе, они великолепны. Должно быть, они обошлись тебе в кругленькую сумму.

Коннолл покачал головой:

— И даже более того. Пришлось основательно раскошелиться, чтобы вывезти их из Франции, пока Бонапарт не забрал их и не обменял на пушечные ядра.

— Или пока Веллингтон не сжег их и не стер Париж с лица земли. Смелый ход, Конн, отважный поступок. Ты спас настоящие шедевры.

— Моя забота сейчас заключается в том, что я должен открыть собственную галерею или что-либо подобное. У меня есть комната для некоторых из них в Роли-Парке, но это смешно. Они не могут оставаться в холле. Уинтерс едва не сломал себе шею, разглядывая утром Рембрандта.