Его подельники облегченно вздохнули.

— Да, — Гера притормозил разговор, чтобы закурить, и продолжил: — Витька, твоя тачка больше для дела не годится. Сегодня по городу останавливают все зеленые «девятки». Надо искать другую лайбу, и покруче, чтоб оторваться при случае смогла, но и не сильно приметную, желательно с тонированными стеклами. И такую, чтобы можно было взять без лишних хлопот, чтобы подольше ее не хватились. Колитесь, ни у кого нет на примете?

— Есть! — буквально вскинулся Серый. Он давно кипел желанием реабилитироваться за свое жалкое поведение в автопарке. — У моего у соседа есть такая тачка: «десятка», с форсированным двигателем и тонированная до черноты. Ни хрена не видно, кто в салоне. Тюнинг офигенный! Накладки на двери, радиатор, как у БМВ, кенгурятник, навесные фары — все круто! Классно сделано!

— Ну, как раз выпендриваться нам незачем. Фары снимем, не хрен светиться. А так неплохо. «Десяток» сейчас по Кривову бегает как собак нерезаных. И где ее можно взять? — заинтересовался Гера.

— А прямо там, в его гараже. Этот чудак каждый вечер девок снимает на Бродвее, раньше трех ночи не возвращается, тачку ставит и дрыхнет потом полдня. У него бабок — как грязи, каждый год зимой на Канары катает, — с завистью в голосе сказал Сергей.

— Семья есть?

— Нет, родители крякнули года два назад, влетели на БМВ под КамАЗ, так что живет он один, его если что, то и не хватятся сразу.

Сергей немного замялся.

— Только я с вами не могу пойти, у матери сегодня день рождения, — извиняющимся тоном сказал он. — Она и так меня пилит за этот синяк. Чуть в ментовку с ним не потащила.

— Ага, и он на меня стрелки перевел, козел! — Толстый ткнул локтем друга. — Хоть бы предупредил, а то она мне звонит, а я и базарить про что не знаю.

Гера его оборвал.

— Ладно, не пыли. Тогда ты, Серый, только нам покажи то место, и мы с Толяном ночью этим и займемся. А все остальные — марш по домам, к мамочке под крыло. А то они опять будут беспокоиться, — усмехнулся он, — еще пойдут вас в ментовку разыскивать.

Толян же, как и Гера, был сиротой, прошел приюты и детдом, а у Серого и Толстого были семьи, правда, неполные — воспитали их одни матери, давно распрощавшиеся с мужьями-алкашами. Обе они работали в сфере торговли, так что детки материального недостатка не испытывали, хотя и не сильно шиковали. В банду старого уголовника их привели совсем другие обстоятельства. Как часто бывает, материнская любовь приняла в обоих случаях настолько гипертрофированные формы, что невольно вызвала отчуждение отпрысков. Ни Серый, ни его друг Витька не примкнули ни к крутым чадам кривовских богатеев, ни к пролетарской массе детей улиц, властвующих в темных, ночных переулках. И лишь общение с Герой давало им ощущение собственной значимости, они и не заметили, как легко бывший уголовник подвел их к жестокому преступлению.

Это Толстый свел Серого с Герой, соседом по гаражному ряду. Ореол настоящего волка-одиночки заманчиво витал над бывшим зэком. Частенько они с Серым задерживались допоздна в уютной комнате Геры, слушая рассказы хозяина о воровской доле, фарте и тюремной романтике. Все это казалось просто и вместе с тем таинственно и интересно.

Толян же, после того как окончил школу-интернат, получил квартиру в том же бараке, где обитал Гера. Переговорив с пацаном пару раз, старый «волк» понял, что из этого хлопца можно слепить все, что угодно. Он принялся заботливо опекать сироту, подкармливать и воспитывать на свой манер. Устроил на нехитрую работу грузчиком в горторг, как раз по его недюжинным силам.

Годы терпеливого воспитания не прошли даром, и вчерашнее ограбление было долгожданным плодом многолетнего труда старого налетчика.

Антон Вощук считал себя прожигателем жизни высшего класса. Погибшие два года назад в автомобильной катастрофе родители оставили ему нехилое наследство — два продовольственных магазина в центре города. Дело было отлажено настолько хорошо, что Антон не утруждал себя особым контролем за управляющими, просто приезжал после обеда, смотрел документы, подсчитывал прибыль и обсуждал стратегию дальнейших закупок. Другие давно пустили бы по миру молодого хозяина, потихоньку перекачав капиталы в собственное дело, но ему повезло и с управляющими, хоть они и приворовывали, но к большему не стремились.

Вечером у Антона Вощука начиналась, как он считал, настоящая жизнь. Ровно в девять он выезжал на своей «десятке» из гаража и мчался на Бродвей, так горожане называли центральную часть улицы Ленина, с небольшой площадью, где с призывно поднятой рукой стоял гипсовый вождь мирового пролетариата, а напротив его — на вздыбленном коне, красный командир Иван Кривов, погибший в этих местах. Именно из-за фамилии молодого командира эскадрона город и получил свое некруглое имя. Как раз здесь, на этом пятачке, дефилировали самые длинноногие красавицы Кривова. По площади Вощук ехал не торопясь, выбирая самых фигуристых девиц. Коротко переговорив с понравившимися ему "ночными бабочками", он брал двоих, сажал их в машину и вез в какой-нибудь кабак, поил и кормил девок и вдоволь оттягивался в танцевальном марафоне. А затем начинались автомобильные гонки по ночным кривовским улицам, с выездом на скоростную федеральную трассу, где и «десятка», и ее водитель могли показать, на что они способны.

Машину Антон брал в самом Тольятти, в тюнинговой фирме, где классно потрудились не только над ее внешним видом, но и перебрали потроха «десятки». В результате автомобиль Антона еще на старте оставлял далеко позади крутые иномарки, а на трассе мог «сделать» кого угодно, доводя до восторженного визга временных подруг, а владельцев «Мерседесов» и «Ауди» — до бешенства. При обгоне Антон открывал окошко и, высунув руку, показывал аутсайдеру большой палец.

Кончался такой заезд в какой-нибудь лесопосадке, где секс втроем был гармоничным продолжением ночи.

Сегодня, высадив девок в центре, Антон поехал к себе, ощущая, как приятная истома заполняет тело и душу. Гараж находился метрах в ста от дома, и, подъехав к нему и высветив фарами привычные контуры ворот, он уже позевывал, представляя, как через пять минут упадет в постель, но не успел сделать и шага, как из-за куста карагача появилась темная фигура. Вспышка пламени и хлопок слились воедино — Антон упал сразу. Тотчас же в конце гаражного ряда вспыхнули фары, и, через несколько секунд, подъехала машина, «шестерка» Геры. За рулем был он сам, а стрелял Толька. Выскочив из машины, он наклонился над телом, подсветил фонариком.

— Готов, — сказал он, — точно в сердце положил. Молодец, Толян, хорошо стреляешь.

Подобрав лежащие на земле ключи, Гера торопливо подошел к воротам гаража.

— Посвети, — сказал он заике, и тот, заведя мотор «десятки», включил дальний свет.

Подобрать ключ оказалось делом сложным, в связке их оказалось десятка полтора самых разнокалиберных: от двух квартир, магазинов и складов Вощука. Чертыхнувшись, Гера заметил: