и… так легко! Словно строчки сами выдохнулись, словно они всегда были…

После этого стихотворения все притихли и застеснялись.

– Можно, я в другой раз прочитаю? – попросила Глебова. – А сегодня пусть лучше новенькая.

Мариша покраснела и отчаянно замотала головой:

– Я… тоже в другой.

На часах в вестибюле стрелки показывали без трех минут пять.

– Почему ты должна из-за нее опаздывать? – возмущался Перцев. – Если ей надо, пусть ищет нас в двадцать восьмой. Ты же сказала ей, что будешь на секции! Что хоть за сотовый?

Увидев плоский мобильник с огромным экраном, Перцев потерял дар речи.

– Ты хоть понимаешь, что это такое? Это же… Это же настоящий смартфон нового поколения!!! Я про них где-то читал. Я думал, их вообще еще не изобрели! Только в проекте. Дай посмотреть! Хе… Да он вроде заблокирован?

– Ничего не заблокирован. Я просто на эту кнопочку нажимаю. Видишь? Засветился.

Перцев уставился в телефон.

– Круто! А где выход в интернет… Я читал! А это у него что? Навигатор?

– Ты только, пожалуйста, ничего не нажимай, сломаешь еще! – испугалась Мариша.

Не слушая, Перцев решительно полез в настройки, обнаружил приложения, пришел в восторг и, забыв про секцию, Маришу и свой новый гениальный опус, стал названивать с чужого телефона на свой сотовый. Соединение произошло, в трубке загудело, но Валеркин телефон никак не отреагировал на звонок. Перцев проверил входящие, но следов не обнаружил.

– Он вообще чудной какой-то, – вступилась за телефон Мариша. – То соединяет, то нет. Наверное, мы просто не знаем, как он работает.

Они проторчали в вестибюле двадцать минут, опоздали на секцию, и Регина Юрьевна сделала им замечание. Но Перцеву было наплевать. «Смартфон нового поколения» не выходил у него из головы, и все занятие он следил за стрелками настенных часов, дожидаясь перерыва.

У них на секции было строгое правило: отключать телефоны. Но Мариша не знала, как работает чужой мобильник, поэтому получила выговор от Регины Юрьевны, когда ее (то есть чужой) телефон запел в самый неподходящий момент.

Пока Мариша растерянно хлопала себя по карманам, а потом наобум водила пальцем по экрану, все молча смотрели на нее.

«…Ко мне на день рожденья никто не приходил…» – надрывался телефон.

– Да заткни ты его! – не выдержала юная поэтесса из параллельного с Перцевым класса. Сегодня должны были обсуждать ее стихи, очень нежные, про снежинки и немного про любовь, а тут какой-то детсадовский Чебурашка!

– Я… Можно выйти? Это очень важ… – пробормотала Мариша и выскочила в коридор, не дождавшись разрешения. – Алло, алло, – прошептала она в трубку, но связь прервалась.

Хлопнула дверь. Перцев протянул руку и решительно забрал у нее чужой телефон.

– Это та тетка звонила? – спросил он. – Ну так что же ты? Вот ее входящий. Давай звони!

«Абонент временно недоступен…»

– Странно, – хмыкнул Валерка и нервно потер нос. Он всегда в трудных ситуациях хватается то за нос, то за ухо. – Может, она на машине? Знаешь, как иногда связь теряется? Или срочно залезла в подвал с цементными стенами.

Телефон пискнул, и в «Сообщениях» выскочила цифра 1. Мариша поискала кнопки, но Перцев уверенно ткнул пальцем в квадратик с автоответчиком – это же сенсорный дисплей, не видишь, что ли? – и телефон послушно отреагировал. Однако услышать сообщение не удалось: голос пробивался словно сквозь вату, а потом и эти обрывки утонули в вязкой тишине.

– Хм, позвонить нельзя, а автоответчик работает? – подумал вслух Перцев. – Дай мне! Попробуем отстучать ей эсэмэс, а то эта твоя Марина распереживалась.

Глаза у Валерки сверкали. На «эту Марину» ему было явно наплевать, а вот поэкспериментировать с навороченным телефоном очень хотелось.

– Ты только его не сломай, – снова напомнила Мариша.

– Ты кому это говоришь? – буркнул Перцев, давя на символы на дисплее. – Слушай, а давай сфоткаемся на телефон? Вот тут у него камера, все очень просто.

– Ой, подожди…

– Вставай сюда, улыбочка… Внимание – мотор!!!

Игра понравилась. Перцев увлекся и снимал все подряд: Маришу, кадку с фикусом, лестничный пролет, закрытую дверь с номером 28… Понажимав на значки на панели, он навел телефон на себя и Маришу и сделал селфи.

– Вот они где! – наконец-то хватилась их Регина Юрьевна. Она стояла в дверях, изображая строгую наставницу.

Вообще-то Регине Юрьевне (Регине, как все ее называли за глаза) было лет двадцать… ну, может, двадцать пять. Чем она занимается кроме секции, Мариша не знала. Свои стихи Регина читала только один раз. Стихи были взрослые, с длинными протяжными строчками, и Мариша не поняла, о чем они. Но даже не уловив смысла, она почувствовала, что это хорошие стихи. Потому что в них была музыка и еще что-то, невыразимое словами. Позже, когда Мариша вырастет, она назовет это «что-то» внутренней энергией, которая питает поэзию.

Перцев неохотно вернул чужой сотовый.

– Сумеешь сама послать эсэмэску? А то давай помогу.

Пропустив Регину с Перцевым вперед, Мариша замешкалась в дверях, нашла Маринино сообщение и начала писать ответ, путая буквы и забывая про запятые:

«Я правда на секции нам тут нелзя по телефону. я сейчас выйду и…»

Вечером она снова попыталась позвонить своей тезке на городской.

На этот раз трубку сняли быстро, словно ждали звонка. Женский голос, высокий и резкий:

– Вам кого?

– Марину.

– Какую Марину? Нет тут никакой Марины!

Трубку повесили, вернее, бросили. Может, та приезжая, Марина, звонила от каких-нибудь соседей? Нужно им напомнить.

Длинные долгие гудки. Резкий раздраженный голос:

– Ну?

– Мне Марину…

– Тебе же сказали: нету тут никакой Марины!

– Но кто-то с этого телефона…

Не дослушав, на другом конце повесили трубку.

Может, в чужом телефоне есть какие-то контакты? Странно, почему эта Марина сама больше не звонит? И почему она не пришла?

Мариша снова проверила недавние звонки. Там должен быть входящий с сотового, звонок и текст. Нужно попробовать… Так, вот неизвестный городской номер и еще несколько с сотового… Но они все от Светки Войкиной? И эсэмэски тоже отправлены с ее телефона…

Мариша схватила свой мобильник.

– Света? Привет. Ты чего мне звонила?

– Я? Тебе? – удивилась Войкина. – Когда?

– Около пяти. И текст…

– Ты же знаешь, у меня в пять – бассейн.

– Ну тогда кто-то звонил с твоего сотового?

– Когда? – еще раз уточнила Светка. – В пять? Если в пять, то это не с моего, потому что мой был разряжен. Я все время забываю заряжать, а мама ругается. Мариш, ты математику сделала? У тебя ответ сошелся? У меня почти. Почему-то у меня на единицу больше. Может, в ответе ошибка?

Ее разбудил дождь. Капли барабанили по стеклу неровно, с паузами: долгое, протяжное ту-у-ук, а следом торопливые легкие молоточки – тук-тук-ту…

Получалась музыка, особый ритм, в который очень хотелось вписать слова. Но слов не было, была только «звуковая картинка». С этой картинкой она и проснулась, и пошла в школу, а дождь продолжал выстукивать по мокрому шелку зонта, словно напоминая: я – тук, я – тут…

Первым уроком была математика. Ирина Алексеевна еще вчера предупредила, что проведет опрос у доски. Это то же самое, что контрольная, только на виду у всего класса. Выходишь к доске и решаешь пример на умножение или деление. Это легко.

Мариша посмотрела в окно. Капли беззвучно стучались в стекло, а потом грустно стекали по поверхности, обгоняя друг друга.

И снова Мариша услышала неясную мелодию… В ней не было слов, только отдельные слоги, иногда просто «так-там-ту». Мелодия дождя была сложной, не похожей на ее прежние стихи. И слова приходили в голову странные, словно кто-то невидимый пытался пробиться к ней и продиктовать. А она не слышала…

Там-та-та-ту – и вспыхнули окна…

«Вспыхнули…» Так она никогда раньше не писала и не думала. У нее получались простые, короткие слова, и ритм она слышала сразу, без усилий.

Заболела голова. Музыка не отпускала, ее нужно было обязательно запомнить и… заполнить словами. Почему нужно? Кому?

Соседка по парте Галя Шустрова