Искушение упасть на колени и признаться во всем первому встречному было подавляющим. Сколько еще так может продолжаться? Когда мать наконец ее простит?!

— Ступайте же. — Грета тронула ее за локоть. — Поспешите, иначе они вас настигнут.

Сесили сунула узел в руки старушки и быстро свернула на лесную тропинку. Вскоре ворота остались далеко позади. Она повернула за угол и побежала к двери погреба, скрытой в густых зарослях. Цокот копыт приближался. Она невольно пригнулась, внутри нарастало отчаяние, ощущение неминуемой ловушки.

Даже не оглядываясь, она понимала, что среди приближающихся всадников находится Саймон, лорд Доккум. Он никогда не сдастся!

Спотыкаясь и оскальзываясь, Сесили обошла крутой склон, ведущий к северному крылу замка. Здесь идти стало труднее; ей пришлось спускаться по почти отвесному склону над быстрой рекой. Босые, в одних чулках, ноги онемели от холода и боли, и все же она бежала вперед, напрягая последние силы, чтобы не упасть с обрыва. Мокрый плащ неуклюже обмотался вокруг нее и хлопал по ногам.

Какое-то движение сзади привлекло ее взгляд. Она развернулась, и сердце подскочило к горлу, заполнив внутренности страхом. На вершине холма, на фоне ясного голубого неба, чернели силуэты двух крепких мужчин. Один поднял руку и что-то крикнул, обращаясь к ней. Серебристая его кольчуга переливалась на солнце, отдельные звенья мерцали в лучах солнца. Несомненно, это люди Саймона Доккума, их послали в погоню за ней!

Сесили развернулась, мрачно посмотрела перед собой и ускорила шаг. Она взмокла от пота. Дверь погреба совсем недалеко… Приподняв юбки, она, спотыкаясь, бросилась бежать по крутому склону, кренясь набок. Тяжело дыша, Сесили завернула за последний угол стены замка… и вот, наконец, узкая железная дверца. Дорога к спасению.

Ключ был спрятан за расшатанным камнем в стене. Она сама положила его туда после того, как они задумали отчаянный план. Уже несколько раз она таким образом выходила из замка и попадала обратно в те дни, когда, как предполагалось, должна была сидеть взаперти. Руки ее дрожали, она ощупала шершавый камень, нашла тяжелый железный ключ и вставила его в замок. Налегла на дверь всем телом, повернула круглую ручку. Дверь открылась, и она очутилась в сырой темноте погреба. Захлопнув тяжелую дверь, она вставила ключ в замок и быстро повернула. Пальцы дрожали от страха.

Она услышала, как подъехали всадники. Один подергал дверь, щелкнули засовы. Потом кто-то ударил кулаком в железную дверь.

— Открой дверь! Лорд Саймон хочет поговорить с тобой!

Ее охватил страх, она отошла подальше, а неизвестный продолжал молотить в дверь. Эти приспешники лорда Саймона очутились слишком близко! Их разделяла лишь тонкая полоса металла. Кровь стучала у нее в ушах, собственное хриплое дыхание в темном коридоре казалось особенно громким. Неужели они ее слышат? Удары прекратились, все стихло. Хоть бы они сдались!

Обхватив себя руками, она тихо, на цыпочках, побрела в темноте к узким ступенькам в северной башне, которые приведут ее в опочивальню сестры. Спустя какое-то время Сесили вздохнула с облегчением. Чем дальше отходила она от двери, тем легче ей становилось. Наконец страх совсем покинул ее. Удача была на ее стороне… на сей раз.

— Иди переоденься! — рявкнула мать, холодно посмотрев на лужи, натекшие с Сесили. — А потом возвращайся и помоги сестре.

Грета, сидящая на краю кровати, посмотрела на нее и ободряюще улыбнулась.

— Как она? — спросила Сесили. Лицо Изабеллы приобрело восковой оттенок и блестело от испарины. В комнате стояла невыносимая духота. Две угольные жаровни пылали, в открытом камине в простенке между двумя окнами ревел огонь.

— Пока все хорошо, — ответила Грета. — Кровотечение довольно быстро прекратилось; вы правильно поступили, приказав ей задрать ноги. Ребенок не пострадал. Послушайте свою матушку и переоденьтесь в сухую одежду.

После жарко натопленной опочивальни Изабеллы в собственной комнате Сесили сразу продрогла. От усталости она плохо соображала, мысли медленно ворочались в голове. Она смотрела на знакомые предметы словно в первый раз: тяжелый бархатный полог над кроватью, дубовый сундук под окном, покрытый затейливой резьбой — работа старого плотника, служившего еще у ее отца, глиняный кувшин и таз для умывания на небольшом вязовом столике.

Сесили сняла мокрый шерстяной плащ, встряхнула, повесила на спинку стула. Светло-зеленая ткань была вся в грязи, в тяжелых складках запутались мелкие прутики и палые листья. Последствия утренней эскапады! Она долго возилась с тугим узлом на поясе. Сняв наконец пояс, стащила через голову верхнее платье без рукавов и повесила его рядом с плащом. Снять нижнее закрытое платье оказалось труднее. Узкие рукава плотно охватывали руки и предплечья благодаря крошечным пуговицам; на то, чтобы их расстегнуть, ушла целая вечность. Раздеваться оказалось еще труднее из-за того, что ткань намокла. И все же в конце концов ей удалось расстегнуться. Выпростав руки из тесных рукавов, она сняла платье и быстро справилась с сорочкой, нижним бельем и чулками.

Посмотрев на чулки, она едва не расплакалась. Тонкий шелк был весь в дырах и затяжках. Сесили поняла, что чулки испорчены безвозвратно. Ее ноги были не лучше, ступни и пальцы ног сплошь покрыты синяками и царапинами. Ноги кровоточили. На правой лодыжке зловеще чернел кровоподтек. Взяв лежавшее в ногах кровати полотняное полотенце, она обтерлась. Кожа у нее пылала, после растирания стало чуть легче.

Сесили еле слышно вздохнула от облегчения. Несмотря на свою опрометчивость — она выбежала из замка, не позаботившись о внешних признаках беременности, — ей удалось не вызвать подозрений. Задуманный матерью план еще может увенчаться успехом. Замок и поместье будут спасены, и мать порадуется. По правде говоря, ничего больше Сесили не желала. Она сама виновата в том, что случилось с ее братом Реймондом. Если она солжет и будет все делать, как говорит мать, ей удастся все исправить.

Марион была очень счастлива в Криклейде, их родовом гнезде, когда ее отец был жив. Поднявшись в просторный зимний сад, устроенный на верхнем ярусе замка, она часто наблюдала, как Сесили, Изабелла и Реймонд ехали на своих пони кататься с отцом и их улыбающиеся лица лучились радостным возбуждением. Иногда, если отец не мог с ними поехать, их сопровождал Уильям. Он служил на конюшне и был ровесником Сесили. А потом мать отослала его прочь…

Натянув чистые шерстяные чулки и полотняные панталоны, Сесили закрепила их на талии при помощи розовой атласной ленты. Порывшись в дубовом сундуке, она достала простое нижнее платье из светло-голубой шерсти и верхнее платье без рукавов более темного оттенка. Хотя у нее имелись дорогие наряды, для исполнения повседневных дел она предпочитала одеваться