План операции был выработан буквально на ходу и не отличался выдающимися тактическими находками. Лупоглазый Вовчик должен был пробраться через двор соседнего дома, а затем огородами зайти в тыл дома Хмары с правого фланга и засесть там. К нему присоединился неизвестный мне молодой паренек, неизвестно откуда нарисовавшийся рядом с оперативниками. Должно быть, решила я, это тот самый Пашка Пархоменко, который накануне сменил Жихаря и сообщил о появлении «объекта». Гриша в паре с коротышкой, которого все звали Андроном, начали огибать дом слева – там виднелся только гниловатый забор, за ним – открытая местность, прямой путь к лесополосе. Сам Жихарь, засунув пистолет в карман джинсов так, чтобы пола расстегнутой куртки скрывала контуры оружия, двинул через калитку прямо к крыльцу.

Приняв решение не соваться в зону вероятных боевых действий, я остановилась метрах в десяти от ограды жилища Васьки – так, чтобы видеть весь двор. Стас показался почти сразу. Он двигался неторопливо, вразвалку, словно шел в гости к старому знакомому. До крыльца оставалось всего несколько шагов, когда дверь распахнулась и прямо навстречу оперу вылетел растрепанный и сонный мужик. Даже отсюда я видела его опухшую физиономию. На ходу он пытался расстегнуть штаны: явно не ждал ранних гостей и собирался помочиться прямо с крыльца, так сказать, по-домашнему.

Жихарь застыл на месте.

Остолбенел и мужик.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга, но первым из ступора вышел Стас:

– Здорово, Вася!

– Ага, – послышалось в ответ.

А затем Васька Хмара с ловкостью кенгуру прыгнул обратно в дверной проем. Не менее проворный Жихарь одним прыжком взлетел на крыльцо, но опоздал: дверь захлопнулась прямо перед его носом. С места, не разгоняясь, Стас ударил в нее могучим правым плечом. Но хотя жилище Хмары производило впечатление избушки на курьих ножках, дверь в его логово оказалась на удивление прочной.

Второй удар.

Третий.

В ответ на четвертый внутри что-то глухо громыхнуло.

Стас мгновенно присел. Перекатился с крыльца на землю. Уже лежа на боку, выхватил пистолет и, когда снова громыхнуло, несколько раз выстрелил в ответ, целясь в дверь.

Я ни разу не видела перестрелки вживую. И хоть внутренний голос тут же успокоил меня, подсказав, что там, где я стою, – мертвая зона, все равно стало не по себе. При этом я прекрасно сознавала, что Хмара открыл огонь первым, и все-таки мне не хотелось, чтобы прямо на моих глазах четверо оперов пристрелили живого человека. Между тем остальные участники операции не теряли времени – с разных сторон они кинулись к дому, мгновенно его окружили, прозвучал еще один выстрел, и послышался звон разбитого стекла. Внутри опять глухо громыхнуло, но теперь стреляли уже не в дверь. Затем кто-то, кого я не видела, гаркнул:

– Васька, мудак, кончай войну! Ты же опять срок заработал, придурок чертов!

Жихарь тем временем поднялся и, набычившись, решительно атаковал дверь. Выдвинув в последний момент плечо вперед, он, словно средневековый таран, вышиб дверное полотно и скрылся внутри. Через мгновение туда же влетел Андрон… Наконец они выволокли Хмару, который верещал от боли в заломленных за спину руках, успевая в паузах бешено материться.

Швырнув пленника лицом на сырую землю двора, оба уселись на него верхом – Жихарь на голову, Андрон на ноги – и ловко заковали задержанного. Гриша и Вовчик тоже побывали в доме, вскоре вернувшись с трофеем – Вовчик осторожно нес в правой руке нечто смахивающее на обрез охотничьего ружья.

Пашка Пархоменко вразвалочку подошел к лежащему ничком Хмаре, отстранил Андрона, парой коротких пинков заставил пленника раздвинуть ноги и, несильно замахнувшись, пнул его в промежность.

– Чо, Вася, отлил уже или не успел? Так давай!..

Последовал второй удар.

Вой Хмары перешел в визг. Никто из четверки оперов и слова не сказал. А меня передернуло, будто так обращались не с Васькой Хмарой, а со мной.

Позади послышался шум машины. Обернувшись, я увидела приближающийся милицейский «газон» и отступила, чтобы пропустить его. «Газон» остановился у дома Хмары, из кабины выпрыгнул дядька в штатском, и я узнала его: вчера в выпуске телевизионных новостей он был в полковничьей форме, а в титрах значилось: «Валерий Яровой, начальник Подольского РОВД». Короче, здешний главный милицейский чин.

Свидетелем того, что здесь происходило, я была уже не одна: из окрестных дворов выглядывали любопытные соседи, в большинстве – пожилые женщины.

– Жихарь, твою мать, что тут у вас творится? – полковник не вошел, а буквально ворвался во двор. Стас дипломатично промолчал, и я, уже немного зная его характер, не могла не оценить его сдержанность. Вместо него заговорил Гриша, выступив вперед и протягивая начальству изъятое оружие:

– Вот, Валерий Иванович, сопротивление при задержании. Васька, значит… Из обреза…

– Вижу, что не из танка, – рявкнул Яровой. – Почему не доложено? Пархоменко, я тебя спрашиваю! Ты почему не доложил по форме?

Паренек потоптался на месте и пожал плечами:

– Я Жихарю маякнул… Думал, так и надо…

– Ты в милицию думать пришел или работать? – Полковник и Пархоменко были примерно одного роста, но перед начальством парень как-то съежился, и мне показалось, что Яровой нависает над подчиненным как гора. – Ты кому обязан докладывать? Не в курсе, на чьем контроле это дело? У вас тут милиция или клуб отчаянных домохозяек? Ну, с Жихарем у меня будет отдельный разговор…

– Ну чего сразу Жихарь? – миролюбиво пробасил Стас. – Ведь клиента мы загребли? Загребли. Стрелял он в сотрудников милиции? Стрелял. А раз стрелял, значит боится и рыло в пушку. Наш клиент. Ты же наш, Васька?

Андрон и Гриша тем временем подняли задержанного на ноги. Тот тупо смотрел в землю и, казалось, еще не осознал, что с ним произошло.

Я непроизвольно подобралась поближе к забору. Хотя Васька Хмара и был вывалян в грязи, только слепой мог не заметить, что он или еще пьян, или уже пьян. Давать показания в таком состоянии он не может. Любой вменяемый следователь, а тем более судья, не имеет права принимать во внимание его свидетельства. Даже если он добровольно сознается в убийстве… скажем, Джона Кеннеди. А он сознается: тихий и неприметный парнишка Пархоменко совсем не против еще раз пустить в дело свои ноги.

Тут меня снова озарило: мутный мужик, у которого постоянно принципиальные нелады с милицией, вполне способен открыть огонь по осточертевшим ментам даже без видимой причины. Он буквально запрограммирован на это лошадиной дозой алкоголя, которой промыт его мозг.

А вслед за озарением мгновенно возникло подозрение: вот прямо сейчас менты начнут потрошить задержанного, причем не простого задержанного, а того, кто в ходе задержания оказал сопротивление, подвергнув опасности жизни оперов. И, воспользовавшись его состоянием, с легкостью повесят на нетрезвого Ваську Хмару двойное убийство, доложат кому следует о раскрытии резонансного преступления, и уже послезавтра о милиции Подольска все, кого это не касается напрямую, забудут.