На границе люди стояли в длинной очереди на проверку документов, и он жевал свои бутерброды, пока медленно продвигался к пропускному пункту. Когда подошла его очередь отдавать свои документы на проверку, он аккуратно завернул в бумагу те бутерброды, которые не успел съесть, и у всех на виду положил их в подседельную сумку своего велосипеда. Офицер изучил его документы, обнаружил, что они в полном порядке, заглянул в подседельную сумку, чтобы посмотреть, не везет ли он там какие-либо письма, и пропустил его в Голландию. Через тридцать шесть часов он был уже в Лондоне, и мы проявляли то, что было написано на жиронепроницаемой бумаге.

Как я восхищался этим агентом и его бесстрашием! Рад сообщить, что он прошел войну вполне благополучно, и всего лишь несколько недель тому назад я встретил его в Клубе консерваторов.

В конце месяца мой болгарский язык был почти превосходным, и я готовился отбыть в Салоники. Незадолго до этого мы остановили нейтральное судно, перевозившее болгар из Соединенных Штатов, и имели причины предполагать, что один из них имеет важное задание. Болгары находились во дворце Александры, который был превращен в лагерь для интернированных гражданских лиц.

Было решено, что я проведу сутки во дворце как военнопленный, поэтому, будучи соответствующим образом экипированным (одетым в штатское платье и с подержанной сумкой, которую купил на Чаринг-Кросс-роуд и в которой были всякие мелочи, которые могли бы находиться в багаже пассажира третьего класса), я отправился во дворец Александры в автомобиле в сопровождении двух военных полицейских, которые думали, что я настоящий болгарин.

Задержанные во дворце Александры были пестрой компанией – немцы, австрийцы, болгары и турки, но в каком-то смысле они были состоятельными людьми, так как у многих из них имелись либо друзья, либо жены и родственники, которые благодаря своему британскому подданству не были арестованы и имели возможность навещать их.

Я нашел группу недавно задержанных болгарских пленных и сказал им, что со мной приключилось аналогичное несчастье по дороге в Копенгаген. Моя легенда гласила, что я – болгарин, рожденный в Америке, и решил вернуться на родину, чтобы выполнить свой долг. Тот человек, который меня особенно интересовал, рассказал мне, как надо вести себя на допросе, которому меня подвергнут, что я должен говорить и делать, а чего не должен. Он уже прошел все это несколько дней назад.

По истечении тридцати шести часов я уже знал его историю. Он должен был организовать новое отделение разведки в Скандинавии, которое должно было стать центром сбора, обработки и распространения информации, собранной его организацией в Америке, о покупке боеприпасов и оружия союзниками. Потом меня увели на допрос, и, разумеется, я больше не вернулся во дворец Александры. Через несколько часов я уже был в пути на Ближний Восток.

Глава 5

С гавани Салоники выглядели как город мечты. Город расположен на постепенно поднимающейся местности, и тогда, до пожара, его дома были всевозможных форм и цветов, а минареты выделялись на горизонте, как сахарные башенки на свадебном торте.

Синие воды Эгейского моря, казалось, отбрасывали необычный свет на город, и всегда ощущалось присутствие горы Олимп, появляющейся из облаков и продолжающей наблюдать за древними Фессалониками.

С борта корабля вся эта картина напоминала первый акт вестэндской музыкальной комедии с Гордоном Харкером.

На берегу это впечатление становилось почти реальностью. В первую очередь бросались в глаза британские, французские, итальянские, сербские, русские и греческие военные мундиры офицеров и рядовых, причем все они, за исключением англичан, носили ордена и знаки отличия. С этой массой людей, которая наводнила Салоники, смешивались греческие эвзоны (элитное пехотное подразделение греческой армии, само слово означает «хорошо подпоясанные». – Пер.) в своих белых мешковатых бриджах, причудливых тапочках из красной кожи и великолепных синих куртках. Вооруженные албанцы и черногорцы придавали особый колорит толпам на улицах своей одеждой всех оттенков красного и желтого цветов. Прибавьте к этому крестьян в национальных костюмах, пастухов в тулупах из овечьих шкур и меховых шапках, которые они носили независимо от градуса жары, и вы начнете получать представление о том, как выглядела любая площадь Салоник в то время, когда я туда приехал.

Половина населения города была представлена евреями-сефардами, которые бежали из Испании и Португалии в XV в. от преследований, инициированных Фердинандом и Изабеллой. Если судить по их одежде, то они вполне могли быть выходцами из той давно ушедшей эпохи; женщины были одеты особенно красиво.

Остальное население составляли греки, турки, сербы, албанцы и болгары; и, когда их собиралось любое количество, они представляли собой неразумный и нечестивый сброд.

Многие из них выполняли разные поручения врага, и некоторые попали в руки военной полиции, были осуждены и, в конце концов, повешены. Эти суды были предельно справедливыми, чего жители Восточного Средиземноморья никогда не ценили и не понимали, привыкнув к более бесцеремонному обращению.

Кафе «Флокас», Белая башня и Одеон были главными местами встреч офицеров союзных войск и, как следствие, удачным местом для охоты всевозможных тайных агентов как мужского, так и женского пола.

Через несколько дней я был рад покинуть этот город ввиду назначения в XII корпус, штаб которого находился в нескольких милях от города по дороге на Лембет.

В это время город Салоники находился на осадном положении, и были построены укрепления, известные как «птичья клетка», которые протянулись от залива Тинос до устья реки Вардар.

Я был занят сбором всевозможной информации, которую только было возможно получить за вражеским расположением войск, и готовил агентов, которые годились для роли шпионов. Это была непростая работа. Чаще всего люди, больше всего подходившие для шпионской работы, были совершенно неграмотными, и необходимо было учить их даже тому, как усваивать и запоминать собранную ими информацию.

Некоторые из них чувствовали себя в этой работе как рыба в воде и, вернувшись из расположения болгарских войск, могли больше часа без остановки рассказывать о том, что видели.

Информация излагалась приблизительно в такой форме: «В такой-то деревне размещен 22-й полк; говорят, что в этом районе очень мало продовольствия, вследствие чего там зреет некоторое недовольство. Также очень много больных, и за деревней недавно был организован новый госпиталь.

В двух километрах по дороге укрепляют мост через реку Н. таким образом, чтобы он мог выдержать вес тяжелых орудий. В восьми километрах отсюда строится новая летная площадка. Забавно, что они натянули над домами сети с воткнутыми в ячейки листьями».

Из такого донесения, если его данные подтверждались из других источников, делался вывод,