просто потерял сознание от яда носатихи и упал! Но никто ему не поверит, он один на свете – отец погиб, мать умерла, брат Регир из-за него опозорен. Региру легче, он не в плену, и крылья у него в порядке – улетел в Рошаель и теперь служит гонцом в столичном городе Рошане.

Град-Пилей понемногу просыпался. Открылись городские ворота, потянулись в них деревенские возы с головицами и корзинами хлебной щепы. Рогатые многоноги вопили и упрямо скребли землю всеми восемью ногами, а хозяева шли рядом, ведя их за раскинутые в стороны рога.

Из храма Огня тянуло горьковатым запахом горящих хлебных веток, на пороге стоял священник в золотистой хламиде до пят и высоком колпаке, закрывающем лицо. Священник благословлял проезжающих, широко разводя руками, рукава были такие длинные, что не видно было даже пальцев. На Сенном Рынке уже торговали, до Торика долетали терпкие запахи горских корешков, квашеных самоспелов и подземных грибов-подкореньев.

Укротитель вывел из стойла двух ящеров и принялся чистить их – от острых зубов до гребней на хвостах. Один ящер был боевой – зеленый, с гладкой спиной, крепкой крупной чешуей и мощными когтями, другой – рыжий тяжеловоз в мелкой чешуе, на крепких ногах, длинный, как вставший на четвереньки дракон.

А кстати, где дракон? Торик огляделся. А, вот он, лежит на боку в тени под стеной, драконам всегда жарко, и они ищут тень. А когда они так изранены, как Алтот, то вообще готовы в землю зарыться. И что это воевода так взъелся на дракона? Чуть что – велит не то, что бить, а мечами рубить! Осьмицу назад, когда возвращались от рудоделов, Алтота едва не убили, а ведь он не пленник, как Торик, а вольнонаемный дракон!

Торику в тот день тоже досталось, и тоже зазря. Кто же мог знать, что два этих здоровенных иноземца и есть Проклятые из летописей? Торик только спросил, кем они прокляты и за что, а рудодельский советник Дагор за неприличный вопрос дал ему по спине своим посохом, еще и по больному крылу попал, а Гошаровы вояки добавили…

Ну, насчет проклятия Торик еще узнает, он уже записал все это в свою особую тетрадку. Ведь если он выздоровеет и улетит отсюда, он будет где-нибудь служить и соберет много историй о том, что видел, и напишет свою собственную летопись. У летунов летописцев нет, только сказители и певцы, но он все же попробует. А почему нет? Торик уже видел и Страну Высоких Скал, и Пилей, и рудодельское Подгорье, и настоящие летописи читал! Он знает четыре языка – свою родную небесную речь, человеческий пилейско-рошаельский, язык рудоделов и даже научный финнибиан. Кстати, в языке этих Проклятых есть слова из финнибиана…Эх, только бы вылечиться! Может, Сольгейн все-таки поможет?

А вот и он, уже размешивает большой деревянной ложкой в ведре какое-то синее тесто из лечебных трав и клея!

– Ну, когда будет готово? Может, я его огнем разогрею? – спросил дракон, заглядывая в ведро с лекарством. Перевода не требовалось, драконы с рождения говорили на человеческом пилейском языке.

– Нельзя. Если живичный клей разогреть, он свернется, а если свернется, то на твоей чешуе не удержится!

– Но я же побыстрее хочу!

Мыследей перестал мешать.

– Слушай, Алтот, я же тебе объяснял. Если хочешь вылечиться быстро, нужен мыследей-целитель, его мыслесила передается больному и помогает травам и снадобьям его лечить. Но при дворе Град-Пилея такого нет, а я только мыслеслушатель и внушатель, у меня мыслесила для другого приспособлена.

Вот, значит, как! Торик никогда не задумывался над этим, а ведь, действительно, у каждого мыследея – своя мыслесила и свой талант. Кто исцеляет, кто растит живое, кто слушает мысли. А вот если…

– Скажи, ученый брат Сольгейн, а бывает, что у мыследея много талантов? – не удержался Торик.

– Бывает, но тогда они невелики. Лучше, если вся мыслесила направлена на что-нибудь одно. Вот если бы тут был знаменитый ученый брат Алевиовин Шестирукий, он вылечил бы тебя за два дня, такая у него мыслесила целителя! Но сейчас он уже старый и живет на покое у родственников в поместье. Давай, переворачивайся!

Дракон перевернулся на живот, раскинув крылья, и Сольгейн принялся той же ложкой намазывать целебное тесто на краснеющие между разрубленных чешуй раны на спине дракона.

– А почему он Шестирукий? У него и в самом деле их шесть? От природы или он их сам себе вырастил? – начал расспрашивать Торик.

– Если бы не война с Сегдетом, ученый брат Алевиовин до сих пор имел бы обычное для мыследея или человека телосложение. Только с хвостом, конечно, как и положено природному мыследею…

– А у тебя хвост есть, ученый брат? Ты из-за него балахон этот носишь?– снова не удержался Торик. Кажется, ему сейчас достанется и от Сольгейна за такие вопросы.

– У меня нет, но это не обязательно – объяснил мыследей. – Природных чистокровных мыследеев мало, их род смешан с обычными людьми, у которых хвостов нет. А длинный балахон называется хламида. Ее носят все выпускники Училища Мыследеяния в Рошане в знак того, что они настоящие мыследеи.

– А шесть рук у почтенного Алевиовина от чего получились?

– От подавления жизни, это такое действие мыслесилы. Во время войны с Сегдетом сорок лет назад ученый брат Алевиовин был военным мыследеем, и три вражеских мыследея одновременно пытались его подавить. Если бы ученый брат Алевиовин не имел такую силу мысли, какая у него есть, его убили бы непременно. Но он собрал все свои жизненные силы, и не только остался жив, но и получил новые руки от такого противодействия. И так постарался, что теперь даже он сам не может их убрать.

– А если найти еще мыследея и убирать руки одновременно, как подавляли его те, из Сегдета?

Сольгейн обошел дракона и принялся замазывать тестом раны с другой стороны.

– Тут надо подбирать, чтобы и талант был тот же, и мыслесила похожа, а у нас при дворе вообще целителей нет.

Торик вздохнул. Неужели никакой надежды?

– А если бы я добрался до Шестирукого, мое крыло он бы смог вылечить?

– Вполне. Там же только яд носатихи, хотя и усиленный кортольским мыследеем.

– А где живет Шестирукий? – Торик взмахнул крыльями и тут же сморщился – острая боль пронизала левое крыло от спины до последнего сустава.

– В княжестве Синие Горы.

– Синие Горы? На тройной границе?

Торик прекрасно знал тройную границу – место, где между Страной Высоких Скал, Подгорьем рудоделов и Пилеем было зажато крошечное княжество – усадьба, деревня в